Амазонки вне закона. Первая часть трилогии «Амазонки в Космосе» - страница 16

Два мужика встали, что-то кряхтя и экая.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Курт… Курт, оруж…. Курт. Тьфу. Курт Зиберт, мэм.

– Виктор Клишко.

– Молодцы, ребята, славная пушечка.

– Но позвольте, как вы, как вам…

– Да всё просто. Среди наших техников тоже есть люди, закончившие Сорбонну, Итон, Бауманку, Могилянку. А сейчас все по местам. О готовности доложить. План согласовать со мной.

Выбор места для монтажа имел решающее значение. Обсуждение обещало быть долгим.

Что же собой представлял крейсер «Глория»? Это махина длиной 396 метров, высотой с 28-этажный дом и шириной около 180 метров. Сверху и по бокам находились орудийные башни и надстройки различного предназначения.

Двигатели находились в средней части корпуса, смещённые к корме. Чуть ближе к корме находились преобразователь и топливные бункеры. Один урановый, а второй, поменьше, для ДСВ. От преобразователей к корме и в стороны отходили протонные трубопроводы, переходящие в дюзы. Такая компоновка реакторов увеличивала массу корабля из-за массивной защиты от радиационного излучения, но позволяла сбалансировать массу судна, что в свою очередь повышало манёвренность и делало возможность посадки и старта судов такого типа с планет. Судам с иной компоновкой реакторов такая роскошь была недоступна. На нижних ярусах располагались ангары и вся обслуга палубной авиации. От реакторов во стороны расходились кабеля и трубопроводы, по которым подавалась энергия по всему телу корабля. Срединное расположение реакторов имело ещё одно преимущество – их трудно было повредить или разрушить. Покалечить дюзы – да, реакторы – нет. Экипаж корабля составлял 2260 человек. И всем находилось дело. Казалось, что людей вроде бы много, но их всегда не хватало. Часть их была заменена роботами, часть компьютерами, но этого было мало. Одна лишь обслуга гидропоники, ассенизаторы и пищевой блок требовали около 300 человек. Столько же требовалось в ремонтно-восстановительной бригаде. Более сотни насчитывалось в малой авиации, четыре сотни обслуживали орудия, около сотни компьютерщиков и навигаторов, командный состав… Короче, всех перечислять – устанем, а людей всё равно не хватает. Даже две роты десантников использовали для внутрикорабельных работ.

Вот такую махину предстояло сделать невидимой для глаз, для ушей, для всего, что может видеть и слышать.

Пока шло согласование всех деталей предстоящей операции, бригада техников вышла в открытый космос для демонтажа обломков уничтоженных радаров. Работа в открытом космосе сопряжена со многими трудностями и, самое главное, – неожиданностями. Такая работа не терпит ни суеты, ни дилетантства. Бригада была разбита на вахты. Первыми вышли Биата Новаковська, Магда Гофер, Дороти Каботини и Стефани Фантоци. Первые шаги были самыми трудными – на площадке негде было развернуться от нагромождения обломков, перепутанных тросов, того и гляди – повредишь скафандр. Страховочные тросы делали миссию ещё менее комфортной. Лишь к четвёртой вахте завал удалось разобрать, и площадка приобрела более-менее пристойный вид.

С монтажом опорных тумб тоже были трудности: искореженные, массивные и не подходящие по размерам и конструкции к новым радарам. Пришлось их демонтировать, транспортировать на ремонтный уровень и вместе с техниками из НИИ доводить до нужной кондиции.

Конструкторы и техники понемногу начали находить общий язык с экипажем корабля. Хотя, какой общий язык, если все и так говорили на эсперанто. В середине 20-го века этот язык как-то не прижился, но сто лет спустя эсперанто стал необходимостью после слияния многих государств. Вот только петь на этом языке было просто невозможно. Потому-то так любили на корабле песни старпома Юли Сачко. Во время общих посиделок Юля любила потихоньку напевать, потому все техники и конструктора были в неё слегка влюблены. Тем более, что девушкой она была очень привлекательной. Юхенсон и вовсе как-то заявил, что ему очень понравилось жить на этом корабле. Да кому это могло не понравиться, когда рядом тысячи молодых женских тел?