— Его выбил из рук один прохожий.
Тёмная бровь ползёт вверх, а русско-американский лоб насмешливо кривится в немом вопросе «Серьёзно?».
Технически это возможно, поэтому я и не думаю краснеть от такой топорной лжи. Стойко встречаю его взгляд и киваю:
— Ага.
Лицо красавчика-шефа резко становится серьёзным, и он, привалившись задом к своему рабочему столу, смотрит на меня уже без тени улыбки.
— Ни-ка, давай сразу кое-что проясним, — вот вроде и голос не повышает, а как-то не по себе становится. — Эта фирма — дело моего отца, которого я люблю, уважаю и стараюсь делать всё, чтобы он мог мной гордиться. О твоей стажировке меня попросил дед, но даже этот факт не помешает мне пнуть тебя под твой милый зад, если ты не начнёшь относиться к работе с должной серьёзностью. Кофе мне варит секретарша, а враньё и опоздания я не люблю.
Он замолкает и сверлит меня тяжёлым взглядом, от которого потеют ладони. Чёрт. Ответила бы что-нибудь язвительное, вот только красноречие меня покинуло, потому что я знаю: он прав.
— Я тебя услышала, Максим, — цежу сквозь зубы.
Ох, как непросто, когда тебя как неразумную малолетку отчитывают. Особенно тот, кто ненамного тебя и старше.
— Вот и прекрасно, — заключает чёртов Гасович и, оторвав свой супергеройский зад от стола, возвращается в кресло. — И кстати, аналитику будешь предоставлять лично мне, а не Стасу.
Эх, а я ведь уже этого Стаса в первые полтора часа пребывания в офисе превратила в своего личного каблука. Думала, стажировка выйдет безоблачной, а тут такая оказия.
Я одариваю шефа кислой улыбкой и плетусь к двери. Сегодня придётся усиленно трудиться, потому что вчера я полдня на Yoox себе кроссовки выбирала.
— В шесть тридцать встречаемся в приёмной. Прокачу до логова деда с ветерком.
— Сама доберусь, — ворчу я, берясь за дверную ручку.
— Считай, что это приказ, Бэмби.
Кажется, кто-то в этом кабинете решил, что он босс всея Руси. Посмотрим-посмотрим.
7. 7
Когда рабочий день, подобно хромой улитке, подползает к концу, меня посещает мысль, что неплохо бы покинуть офис пораньше, чтобы продемонстрировать красавчику реальное положение дел. Что его приказы после шести вечера превращаются в тыкву, а я не его послушная сабмиссив. Но, поразмыслив ещё немного, я прихожу к выводу, что так сделаю хуже лишь себе, а я не любительница морозить уши кому-то назло. Прежде всего я хочу переодеться, потому что юбка-карандаш к вечеру ощущается как тазобедренная удавка, а это означает необходимость снова трястись до дома в душном метро, после чего заказывать такси, которое влетит мне в кровные две тысячи, ибо мама со своим новым мужем, как заправские феодалы, обитают в далёких угодьях Новой Риги. Машину я не вожу, моя чёрная Мастеркард с кэшбэком пополняется раз в месяц мамой и отцом в складчину, а к трате того, что сама не заработала, я подхожу в высшей степени экономно. Так что позволю Максиму Гасовичу сегодня побыть моим личным кучером.
В назначенное время я выхожу в приёмную и застаю секретаршу Алёну старательно намазывающей помаду на рот. Рубашка теперь расстёгнута не на две, а на четыре пуговицы, а юбка и вовсе исчезла. Не иначе, Максима Гасовича ждёт.
— Рабочий день окончен, — буркает она, продолжая придирчиво рассматривать свое отражение в карманном зеркале. — Тебе домой не пора?
— Не пора, — я с наслаждением выпускаю слова в воздух, приземляясь на диван. — Максим просил его дождаться.
