Третий МиГ-29 был уже на старте и запрашивал разрешение на полёт. Вместо Саши Сиротина, который почувствовал утром лёгкое недомогание, решено было этот полёт снова поручить Андрею Шустрову. Тем более, что Андрей заявил о нормальной физической форме после предыдущего полёта и трёхминутный медицинский осмотр с измереним основных показателей сердца и сосудистой системы подтвердил это.
Для тренированного и закалённого Андрея это была обычная нагрузка и, кроме того, как заметили друзья по команде, сегодня утром у него было особенно хорошее настроение. После первого полёта он шутил и смеялся, как после удачного сета в теннис и не чувствовал никакой усталости. Он выпил два стакана своего любимого ананасового сока с двумя персиками, выплюнул косточки на бетон, надел шлем и застегнул скафандр. Поднявшись по короткой лесенке в кабину, захлопнул колпак и, повернув голову к специалистам и генералам, стоящим около крыла, показал правой рукой кольцо из двух пальцев – большого и указательного, как знак готовности к взлёту. Включил двигатели, несколько секунд смотрел на приборы. Потом снова повернулся к провожающим и, улыбнувшись, поднял снова два пальца правой руки – указательный и средний – самым древним латинским символом – буквой V, означающим готовность к победе…
Когда Кэт услышала объявление по радио на трибунах об участнике следующего номера программы аэрошоу, она подумала что ошиблась, но диктор повторил ещё раз, и тогда у неё подкосились ноги. Кровь бросилась ей в лицо, она снова села на своё место и закрыла лицо руками. Она задрожала как в лихорадке. Плечи её под зелёным пледом согнулись и вздрагивали от едва сдерживаемых рыданий. «Почему?…, Зачем?…, Зачем?… Что случилось?… Ведь он же погибнет… Он же не выдержит…, он не сможет… Это мой рок, мой крест… Господи, за что… за что Ты мучаешь меня… За что?… Это они… Это они всё подстроили… Они хотят убить его… Убить во что бы то ни стало. Им это нужно… Это их работа… Они отрабатывают свои… Будьте вы прокляты!…» Она рыдала, не стесняясь никого, может быть, первый раз в жизни, как от неутешного горя… Не осознавая, что оно ещё не пришло…
Она вздрогнула… Со стороны старта быстро нарастал рёв уже взлетевшего самолёта…
После стандартного выхода на заданную высоту в заданной точке траектории полёта он включил полный форсаж с одновременным началом виража. Практически, это был предыдущий маневр, но на большей высоте и при другом управлении элеронами. По мере увеличения крена радиус виража уменьшался и перегрузка росла очень быстро. Положив машину на левое крыло, Андрей кожей чувствовал, как она прогибается под ним… Но только по тензометрии на самописцах в кабине и на земле фиксировалась фактическая величина перегрузки…
А сейчас всё тело и голова Андрея превратились в один стальной панцирь. Теперь управлять машиной он мог только в режиме «top-strain», т.е. при максимальном напряжении и усилиях в руках и ногах. В этой экстремальной точке максимальной перегрузки он выжал из машины и себя всё, на что они оба были способны…
Через несколько секунд он стал отпускать педали и РУС и, по законам аэродинамики и инерции, самолёт сам стал выходить из виража. Но теперь важно было не потерять при этом высоту. В этом было главное искусство пилотирования в любой ситуации воздушного боя. И когда истребитель вышел на прямую, пилот стал быстро набирать высоту, чтобы выжечь топливо на круге перед посадкой.
