Когда Яна подвела меня к зеркалу, я долго рассматривала себя. Дело не в драгоценностях, я воспринимаю их только как светящиеся, правда, очень тяжёлые, стёклышки. Тёмно-зелёный атлас был весь украшен маленькими разноцветными бриллиантами, закреплёнными на золотые нити разной длины, я чуть повернулась, и камешки сразу взлетели веером. Даже не новогодняя елка, хотя цвет платья намекает на это, а как… не знаю – что, или кто. На рукавах поблёскивали такие же украшения, только нити короче. Я подняла руку, и камешки образовали нечто, похожее на крыло. Но общий вид оказался настолько неожиданным, что я осмелилась улыбнуться своему отражению. Тем более, что умелые руки Яны непонятным образом умудрились уложить мои вихры в удивительную прическу. Но больше всего меня поразили мои собственные глаза – они были светло-голубыми. Не такими яркими и пронзительными, как у Амира или Мари, более спокойного тона, но именно голубыми. Вот к чему приводит привычка не обращать внимания на внешний вид. Не так, привычка прятаться, не смотреть на себя, стесняясь собственной внешности.
В комнату стремительно вошёл Амир в чёрном как ночь костюме. Я вдруг подумала: странно, на нём только униформа Тёмных. Но сразу забыла эту мысль, подняв на него глаза. Что-то сегодня произойдёт, какое-то решение Амира очередной раз изменит моё представление о нём, мужчине и вожде. Его глаза были того синего цвета, который бывает в яркий полдень, когда солнце освещает небосвод и своими лучами очищает его от всего, оставляет только чистоту и отражение моря. Он бережно взял мою руку и спросил:
– Рина, как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Я готова. Нам далеко ехать?
– Встреча состоится в этом дворце.
Ну да, ведь только здесь меня не может достать Сила народа хасов, на Совет представителей которого я сейчас и иду. Я впервые подумала об этой Силе с заглавной буквы – Сила. Наверное, признала себя соперницей, ух ты, вот это мысль. Не соперницей, а достойной собственной Силы и собственного пути, достойной своей любви. За которую буду бороться с ней.
Амир что-то понял в моём взгляде, наверное, тоже увидел мою решимость, и в его глазах вспыхнуло восхищение, он улыбнулся:
– Ты самая прекрасная женщина в мире.
А вот этого я выдержать не смогла, покраснела и смутилась так, что уткнулась ему в грудь. Он обнял меня, но прижимать к себе не стал, лишь прошептал:
– Наступит время…
Он уже так говорил однажды, когда ещё не чувствовал меня, не чувствовал ничего, лишь мгновением во время поцелуя, спасая от страшной боли. Амир верит, как верил тогда, что наступить время, и он не будет ломать меня в своём объятии, когда его сила отступит, и останется только любящий мужчина. Что-то я сегодня слишком много думаю о возможности его любви, наверное, страх перед Советом так действует.
Амир мгновенно перенёс меня, и мы оказались перед высокими резными дверями. Прозвучал странный звук, и дверцы распахнулись, он взял меня за руку и ввёл в зал. В центре огромного пространства стоял большой стол, за которым уже стояли люди, они смотрели на нас с удивлением, моё появление их явно шокировало. Именно это удивление помогло мне справиться со своим смущением и страхом. Я жена вождя, раз вождь решил меня вам представить, так принимайте его решение, и моя голова гордо поднялась, а взгляд стал увереннее. Уже подойдя к столу, я заметила Бальзака и улыбнулась ему, а он не смог справиться с собой, изумление изменило черты лица, он как-то даже съёжился, и плечи опустились.
