– Могу.
Но Фиса тут же заявила:
– Рине отдых надобен… столько тревог… спать, лебёдушка, спать… отпуск завтра начнешь…
– Я не хочу спать!
– Полежишь денёк до завтрева, а уж потом хоть…
– Амир, давай отпуск прямо сейчас начнем?
– Завтра. А я пока займусь делами.
Но в спальне решимость вождя сразу заняться делами испарилась, как дым. Амир посадил меня на постель, а сам встал передо мной на колени.
– Рина…
Я приложила пальчик к его губам.
– Отпуск, самое главное сейчас – отпуск. Ни о чём не хочу слышать. Доделывай дела… нет, подожди…
По потемневшим глазам я дошадалась – его волнует рука с когтями на стекле, появление которой свидетельствовало о том, что он не выдержал спокойного тона разговора. Акиро причинил мне боль, и Амиру было сложно удерживаться и не порвать его как Тёмному. Я взяла его за руку, которая лежала рядом с моей коленкой, правую, ту, которая превращалась в лапу зверя с когтями, и приложила к своей щеке.
– Я не боюсь тебя.
Пальцы вздрогнули, коснувшись моей кожи, а глаза превратились в тёмные провалы.
– Рина…
– Где мы проведём отпуск?
– А где его проводят?
– У тебя никогда не было отпуска?
О чём я?! Какой отпуск у ирода и вождя?
– Никогда.
Я так и держала его ладонь у своей щеки, она становилась всё горячее, мне пришлось отодвинуть её от себя.
– Горячо…
– Прости.
Амир хотел достать свою ладонь, но я схватила её обеими руками.
– Мы останемся дома… просто ты никуда не уедешь. Хорошо?
Не давая возможности Амиру что-то сказать, я поцеловала его и приказала:
– Ты выходишь в домашний отпуск. Никаких телефонов, переговоров и боевиков… только я.
Не удержавшись, Амир подхватил меня на руки и поцеловал, но его руки не ломали меня, ласково обнимали, прижимая к горячему телу. Он закружился по комнате, а я рассмеялась:
– Танцевать! Амир, я хочу танцевать!
– Завтра устроим бал…
– Без Мари? Нет, вот когда она вернётся, тогда и будет бал, а сейчас просто отпуск.
Остановившись в центре комнаты, Амир опустил меня на ноги, яркая улыбка окрасила лицо:
– Хорошо, я начну готовиться к большому балу.
– После отпуска! Один день, Амир, один день!
Он расхохотался, опять закружил меня по комнате:
– Вся жизнь, Рина, вся моя жизнь принадлежит тебе!
Я только улыбнулась, даже не буду думать, что означают его слова, шестьсот лет многовато в качестве дара обычной человеческой женщине. Хотя бы один день.
Амир никак не мог уйти доделывать свои дела, то целовал меня, то кружился по комнате, а потом мы стояли у окна и смотрели на море, которое, наконец, успокоилось.
– Ты изменил изображение?
– Нет.
– Настоящее море?
– Настоящее.
– Скалу убрал?
– Убрал.
Победа. Он победил врагов, не врагов, завистливых дураков, которые хотели силой и хитростью захватить то, что судьба им не дала, потому что они недостойны. Они не заслужили ни силы, ни власти, ведь не принесли в своей жизни ни одной настоящей жертвы. Не отдавали своей жизни за жизнь дорогого для себя человека, или не человека. На самом деле не важно – за кого, они лишь боролись за власть, которая сама по себе ничего не значит без сердца и ума.
Я смотрела на Амира, такого красивого и сильного, невероятно сильного, боровшегося за меня каждый миг даже тогда, когда я ничего для него не значила, упавшая на него чужая женщина. И не слова королевы или Глеба, а собственное решение спасти мне жизнь удерживало его в страшной жажде моей крови. Он спас меня, как спас род Фисы, как спасал многих и многих в своём невероятном сумеречном мире. Единственный и неповторимый.
