Амир подхватил меня на руки, и я прижалась к нему.
– Понимаешь, во мне всегда жила пустота, она ведь не только от боли бывает…
– Прости…
– Нет, Амир, нет, мне боль помогла… я многое поняла… потом поняла…
– Рина…
– Подожди… дай мне сказать. Тебе сложнее на самом деле… Амир, я давно хотела тебе сказать… ты каждую минуту со своей жаждой боролся, а я всегда рядом… скандалы тебе устраивала по глупости. Ты прости меня… я совсем не понимала, как тебе со мной сложно, потому, что я просто есть… дышу рядом.
Я приложила палец к его губам и не позволила говорить, даже головой покачала:
– Ты для меня всегда был человеком, мужчиной, настоящим мужем.
Амир поцеловал мой палец и уточнил хриплым голосом:
– Человеком?
– Человеком.
Слёзы не удержались и хлынули волной, я зарыдала, уткнулась в грудь Амира.
– Любимая… прости меня… прости…
– Я помню всё… всё в боли… я бы не выжила… если бы уже не любила тебя… я сама не знала, что люблю… а уже любила. И ты меня любил! Ты не знал ещё, совсем не понимал, а уже любил!
– Я люблю тебя, любимая моя, я люблю тебя…
– Твоя любовь сделала тебя человеком, ты человек, с того мгновения, как полюбил меня, никакой не Тёмный, любовь приносит только свет, слышишь – Свет! Никакой зверь не сможет победить этот Свет в твоём сердце… никакая кровь не заставит тебя забыть мои глаза, мои руки, мою любовь…
– Рина, это твой Свет…
– Это твоя любовь! Твоя! Или ты сомневаешься в себе? Ты не любишь… меня… да?
Едва смогла проговорить эти слова, стала замерзать мгновенно, и Амир крикнул:
– Рина! Я люблю тебя!
– По… почему сомневаешься?
Амир полыхнул волной энергии и быстро заговорил:
– Любимая, самая прекрасная женщина, самая любимая женщина, единственная… Я люблю тебя, я причинял тебе только боль, невероятную боль тела и сердца, я не понимал тебя, обижал…
– Оби… обижал… Люську эту…
– Люську?
– Да… обнимался с ней… а сам… мол только ты, а сам с Люськой целовался.
Он замер, сложил в голове события и с трудом догадался:
– Люси?
– Люська.
– Прости…
– Ни за что! Твои клыки и когти ничего не значат по сравнению с этой Люськой!
Я что-то ещё изрекла в адрес несчастной Люси, а сама в душе радовалась растерянному лицу Амира – не позволю ему рухнуть в очередной монстризм. Ревность лучшее лекарство, тем более, что сам он меня ревнует ко всему.
– Но хочу тебе сказать, что ты молодец.
– Молодец?
Амир уже не знал, чего от меня ожидать и смотрел взглядом готового к обороне вождя. Я притворно вздохнула и опустила голову. Жаль, но придётся признать – больше мне его ревновать не к кому. Хорошо, что хоть Люси тогда появилась.
– Повод был всего один… одна женщина…
– Ты единственная моя женщина, самая любимая…
– Конечно, я тебя ревную! Как я могу быть в тебе уверена, если сама уже неизвестно какая…
– Ты самая прекрасная, самая удивительная…
– Ну, да, где ещё такую найдешь…
– Рина, я люблю тебя.
Он опустил голову и спрятал глаза, длинно выдохнул воздух и признался:
– Я ужасный монстр невероятной силы… урод с когтями и клыками… питающийся кровью… человеческой…
– Ты восстанавливаешься донорской кровью! Донорской! Амир, я не хочу ничего знать о твоём прошлом, сколько бы… чего бы там не было… я люблю тебя сейчас, понимаешь – сейчас.
И неожиданно для себя призналась:
– Я увидела тебя… такого… и хорошо, что сейчас. Я знаю твою душу и внешность уже ничего не значит. Амир, я поверила тебе, поверила в твою любовь… и даже если ты всегда будешь таким, то пусть будет… только целоваться неудобно. Ничего… научусь… ты же всему учишься, приноровимся как-нибудь. А летать ты таким можешь? Вот! Я хочу летать! Ты умеешь столько всего, а я ничего не умею…
