Амлет, сын Улава - страница 2

– Это наша Исландия целиком, да, – согласился ульфхеднар, – и Бурдигаль, который тебе интересен, действительно, в той стороне. Но я не для того открываю родовые секреты, чтобы просто похвастаться перед достойнейшими!

Достойнейшие посуровели лицами, кто-то даже понятливо кивнул: мол, продолжай.

– Гундур два дня и одну ночь без устали вышивала туман, пела свою Песнь. Этот рисунок – ее свадебный дар, что ценнее мехов и железа, – Улав говорил как бы нехотя, раскрывая уже второй за вечер родовой секрет молодой семьи. – Но и это я говорю не ради похвальбы. Вот, смотрите сюда. – Вдоль верхней границы появились штрихи огамы. «Ледяной край земли», смог прочесть всякий желающий и умеющий читать, а таков, грамотен, здесь был каждый.

Кроме штрихов, поясняющих ставшее очевидным, были видны маленькие крестики, будто рассыпанные щедрой рукой вдоль побережья.

– Один, два, три… семнадцать! – принялся считать кузнец. – Десяток и еще семь… Чего? Что это за значки?

– Это – хутора, села и даже один небольшой городок, – пояснил ульфхеднар. – Гундур и брат ее, Фрекьяр Рыбоед, обошли с небольшой дружиной северный край целиком, и нанесли на земельный рисунок все поселения, найденные вдоль границы земли и моря. Среди тех поселений – ни одного уцелевшего, и все разорены в последний год или около того.

– Надо же, я и не думал, что на земле Исландии живет столько народу, – удивился Ингольф, и тут же поправился, – получается, что не живет, а жило. Уцелевших, я так понимаю, нет? Все убиты?

– Убиты или угнаны в рабство, что почти одно и то же, – согласился супруг Гундур. – На месте не осталось ни одного кусочка железа, даже самого завалящего, нападавшие выгребли его подчистую, даже большие гвозди повытаскивали из стрех землянок. Еще найдены два женских тела: видимо, раненые, но не добитые, девы смогли бежать, и умерли от ран и мороза в ледяных холмах. Возле них следопыты нашли вот это. – На стол, рядом с картой, лег наконечник, вырезанный из почти прозрачной кости, видимо, рыбьей.

– Рыболюди, – выдохнул кто-то, возможно, даже кто-то не один.

– Глупость. Чушь. Мокрый народ… Они не забираются так далеко на север! – как-то даже яростно усомнился кузнец Богги Дуринссон. – Их кровь слишком холодна, они не переносят мороза, при котором твердеет пресная вода! Если только… – карла осекся.

– Ледяной колдун, – мысль пришла в голову многим, но озвучил ее один из сыновей Элтраира Зеленого. – У них завелся ледяной колдун, а где колдуны, там и недобитки из числа младших слуг фоморов…

Проголосовали единогласно, и вынесли страшную весть на общее обсуждение.

Перед свободными мужами, назначившими представителей, выступил сам ульфхеднар: принесшему дурную весть и Песнь о ней Петь. Улав Аудунссон и говорил, и действительно Пел: такое колдовство на альтинге дозволено, если речь идет о чем-то важном настолько, что каждый из собравшихся должен услышать весть целиком, без искажений и иносказаний.

Переливы почти волчьего воя слушали, затаив дыхание, и внимали не без перешептываний: почти у каждого из собравшихся, оказывается, кто-то живет на северном краю Острова, и многие, действительно, давно не имели от родни никаких вестей.

Вспомнили и то, что зима в последнее время стала как бы суровее, а недолгое лето – короче, что торф горит не так жарко, как раньше, что третьего дня рыбаки выловили рыбу о двух хвостах и трех головах, что давно не было гостей с того зеленого острова, который зеленым назван в шутку, да и вообще, никто не приплывал с северо-запада…