– Сила, говоришь? Иным женщинам под силу сразить и мужа.
– Иным, да не всем. Мужчина активнее, решительнее, сильнее, чем женщина. Ему присуще движение, а женщине – покой. Женщины подчиняются, мужчины же подчиняют. И мне нравится в них это качество. Есть в мужах что-то такое… То, чего лишены дамы. А наличие мне всегда интереснее, чем отсутствие.
– Если ты про единение двух тел в постели, то и женщины могут подчинять. Давать мужам себя.
– Они дают тогда, когда мужи того возжелают. Не ранее. И не иначе. Способность к действию – вот что манит меня. Кольцо само не сможет нанизаться на перст. Палец же спрашивать мнения кольца не будет, он просто проникнет в него, ощутив кожей вожделенный холод металла.
– Не самое уместное сравнение, должна заметить…
– Неуместность – мое второе имя, – улыбнулся Шай.
– Ты считаешь, женщины не способны к действиям?
– Я говорю это не с целью обидеть тебя. Просто я прав, понимаешь? Женщины способны к действию, но… у них больше слов, чем действий. Им интересна форма. Мужам же интересно содержание. Ты когда-нибудь читала срамные книги?
– Нет. – Кларена почувствовала себя неуютно от такого вопроса, ведь однажды она читала срамную книгу.
– Мальчиком я как-то выкрал у отца одну такую. Тоненькая книжонка. Много рисунков и мало слов. Нарисованные голые тела мужчины и женщины крайне заинтересовали меня. Конечно, меня больше интересовало тело мужчины. На всех рисунках он был в готовности. Был готов дать себя своей нарисованной партнерше, на какую страницу ни взгляни. Каждую ночь перед сном я листал книжку, познавая варианты того, как мужчина и женщина могут делать это в кровати. И представлял себя на месте этого мужчины. И на месте женщины, кстати, тоже. Письмена были лишни в этих книгах – рисунки говорили куда лучше слов. Срамных книг в личной библиотеке отца было много разных. Но объединяло их одно – все они были писаны мужчиной. Ты знаешь хоть об одной такой книге, что вышла бы из-под пера женщины?
– Нет, – ответила Кларена.
– И я нет. А теперь возьмем любовные романы. «Грозные времена», «Побитое сердце», «Возрождение любви» и десятки прочих. Что общего у них?
– Они принадлежат перу женщин.
– Именно. Потому что женщинам интереснее слова, а мужчинам – рисунки. Рисунки и действия, действия, действия. Мужчины любят глазами, а женщины – ушами, Кларена. И, уверен, ты отлично это знаешь сама.
Пирс закончился. Работа на глыбе, перекрывшей русло Арамея, не прекращалась. Одни дробили скальную породу кирками, другие поддевали куски камня ломами, третьи помогали грузить их на телеги. Патриций с любопытством наблюдал за этим, в общем-то, бессмысленным процессом. Без сомнения, Мачео был прав – пройдет не один год, прежде чем глыба убавится в размерах хотя бы вдвое. Шай громко свистнул, и звук разнесся по всему пространству набережной. Работники на глыбе замерли, разогнули спины и, прикрываясь руками от яркого света огненных сфер, которых в черном небе скопилось в изобилии, оглянулись на источник пронзительного свиста.
– Помощь нужна, трудяги? – крикнул им Шай.
– Смотря чем поможешь, – громогласный голос прозвучал со спины.
Патриций обернулся.
Неподалеку от него патриция разглядывали две с половиной пары глаз: невысокая сухая женщина средних лет с длинными рыжеватыми волосами с проседью, округлый лысый старик в длинном темно-зеленом балахоне без пояса и мощный человек на голову выше Шая, с уродливым шрамом вместо левого глаза. Патрицию не понадобилось и момента, чтобы распознать в них Акиру, лекаря Одвина и Эрбуса, кому и принадлежал громкий голос. Шай деликатно отвел от себя руку Кларены и, оставив ее позади, сделал шаг навстречу бывшим советникам Дейны.
