– Заткнись! Она мне не мать! Слышишь! Мерзкий прихвостень инопланетян! – вдруг заорал Эдик с такой силой, что зазвенели стёкла на окнах. – Не мать! Этот чип, который ей вживили в роддоме, убил её ещё в младенчестве, превратив в безвольного киборга, исполняющего волю инопланетян! Я всего лишь хотел спасти её! Слышишь! Спасти! А они не дали мне этого сделать! Не дали! Я их ненавижу за это! Ненавижу! А-а-а-а-а!
Эдик от крика весь покраснел, словно варёный рак. Затем резко замолчал, после чего его глаза закатились, изо рта пошла пена, а тело, приподнимаясь и опускаясь, начало сильно выгибаться и извиваться на кровати. Когда в палату вбежали санитары, Эдик, задыхаясь, хватал раскрытым ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
– Срочно зови Варю с лекарством, – заорал один из санитаров своему напарнику, – у этого урода припадок!
Второй санитар без лишних слов убежал за медсестрой, а первый, подбежав к Эдику, достал что-то из кармана халата и вставил тому в рот. Как он понял для того, что бы не запал язык, и не произошло асфиксии. Мужчина, стоявший рядом с ним и Эдиком, также как и утром закрыл ладонями уши и принялся кричать на всю палату. Ещё один, показывая на Эдика, начал весело хохотать. Остальные наблюдали за происходящим, кто с полным равнодушием, а кто и с нескрываемым интересом.
Санитар, держа Эдика, заорал так, что у него подломились ноги в коленях:
– Заткнитесь, уроды, иначе я клянусь вам, что поубиваю вас!
В палату вбежала медсестра, за нею следом второй санитар. Санитар бросился помогать коллеге, удерживать, извивающегося Эдика, а медсестра, подбежав, воткнула готовый шприц Эдику в плечо и ввела лекарство. Через несколько секунд Эдик перестал биться в истерике и спокойно равномерно задышал.
«А я идиот за руки его переживал, – подумал он со страхом, смотря на происходящее перед его глазами, – и хотел ремни ослабить! А он этими руками чуть мать на тот свет не отправил, и неизвестно что бы натворил сейчас! Он же припадочный! А главное – судя по тому, с каким спокойствием и даже интересом на всё это смотрят остальные, они уже привыкли к этому, потому что здесь это происходит каждый день! А я ещё и дня здесь не пробыл, а уже котелок закипает! Господи, куда я попал?! Дай мне сил!»
Примерно через четверть часа после истерики Эдика в палату вошли санитары, вкатив следом за собой тележку для раздачи еды. Палата мгновенно наполнилась ароматами столовых харчей. Когда запах, дойдя до него, с силой ударил ему в нос, он почувствовал, как желудок, жадно квакнув, злобно зарычал, требуя, кинуть в него, что-нибудь съестное. Из-за действия лекарств, его на протяжении всего дня мутило и рвало, поэтому в желудке со вчерашнего дня, если что-то и побывало, то настолько быстро, что тот даже не успел этого понять, так как всё моментально возвращалось назад.
– Пора жрать, уроды! – зычным голосом объявил санитар, открывая кастрюли, стоящие на тележке.
После открытия тар с едой запах стал ещё резче. Он почувствовал, как рот наполняется голодной слюной. На ужин были макароны с жареной рыбой. Макароны были ужасными. Видимо больничные повара даже не догадывались, что макаронные изделия во время варки выделяют большое количество крахмала и после приготовления их нужно в обязательном порядке промывать водой. Здесь же в чане была однородная масса, похожая на комбикорм залитый клейстером.
