– Да уж, – сказал, соглашаясь молодой, – бред какой-то.
– Вот и я так же подумал, когда ходил вокруг здания, – поддакнул пожилой.
– Скажите, а может быть он из числа рабочих, – спросил с надеждой молодой, – которых согнали сюда на стройку века? Сдалась нашей администрации эта развалюха. Столько лет стояла, никому не нужная, а тут вдруг бросились марафет наводить, как будто других дел и объектов мало. Вон парк в центре города до сих пор до ума довести не могут.
– Нет, исключено по нескольким причинам, – категорично ответил пожилой, проигнорировав замечание молодого в адрес городской администрации. – Во-первых, я знаю всех работников в лицо. Их на самом деле не так уж и много, как многие полагают. А во-вторых, если бы взяли новенького, после трудоустройства и оформления его пропуск с фотографией находился бы на проходной, то есть у меня. Я вам ещё раз повторяю, что вижу этого мужчину впервые.
– Может у вас здесь неофициально люди подрабатывают, например: без трудовой или эмигранты?
– Исключено! Строительная компания серьёзная, давно на рынке, её объекты во многих городах страны стоят. Берегут репутацию!
– Понятно, – со вздохом сказал молодой, а после добавил озадаченным тоном, – что ничего не понятно.
Более не в состоянии слушать догадки незнакомых ему людей и терпеть жажду, которая сильно мучила его пересохшее горло, он кое-как облизал, потрескавшиеся губы и застонал, стараясь, привлечь к себе внимание:
– А-а-ах…
– Вроде бы приходит в себя? – неуверенно сказал пожилой.
– Скорее всего, доходит, – возразил молодой, – вы посмотрите, как он весь горит. На него можно джезву ставить и кофе варить. Где же этих коновалов черти носят? Пока приедут, у него кровь свернётся от жара.
В этот момент вдалеке послышался приглушенный вой сирены кареты «Скорой помощи».
– А вот и неотложка, – с радостью сказал пожилой, – пойду встречу.
Он попытался открыть глаза, но мгновенно почувствовав головокружение и дурноту, провалился в беспамятство.
Сквозь беспамятство, которое понемногу уходило на второй план, он услышал голоса, доносившиеся до него так, как если бы это было эхо в туннеле. Боясь, пошевелиться, он отметил, что дышать стало немного комфортнее, хотя тяжесть в груди и боль в районе лёгких, по-прежнему сохранялись. Неприятная сухость во рту пропала, а жар, как ему показалось совсем немного, но спал, потому что глаза, хоть и жгло, как прежде, но не с такой силой.
– Пульс? – услышал он мужской голос рядом.
– Сто тридцать, – ответил ему женский голос.
– Температура?
– Высокая.
– Я знаю, что высокая, – раздражённо сказал мужчина, – Сколько? Мне нужно отобразить значение в документах.
– Сорок и восемь.
– Многовато. Срочно делайте ему лошадиную дозу жаропонижающего.
– Уже.
– Отлично. И увеличьте подачу кислорода, судя по тому, как он тяжело дышит у него двухстороннее воспаление лёгких. Вовремя мы, ещё чуть-чуть и он сгорел бы.
Ещё один мужской голос, раздавшийся, как ему показалось у него за спиной, оправдываясь, сказал:
– Да вы видели, что на дорогах творится из-за этого снегопада. И это, не смотря на то, что всю снегоуборочную технику выгнали на борьбу со стихией. Нет, не приспособлен наш город к такой погоде. Я и так летел сюда, как мог.
– Саныч, да ты красава, – сказал мужской голос рядом с ним. – Шумахер по сравнению с тобой мальчонка, нервно курящий в сторонке с рулём от катка. Если бы не ты, у этого нудиста кровь бы закипела.
