– Один метр, семь сантиметров! – произнёс глюк, прекратив жевать.
Я вздрогнул. Галлюцинация оказалась не только зрительной, но и слуховой, даже вербальной. Сколько же я времени пробыл в клинической смерти?
– Двадцать две минуты и сорок четыре секунды, – немедленно ответил глюк и уселся поудобнее. На меня уставились два огромных синих глаза. Глюк откровенно меня изучал, наклоняя большую голову с ирокезом то к правому плечу, то к левому. Его брови вопросительно поднялись домиком. В мимике активно участвовали уши, то сворачиваясь в трубочки и вновь разворачиваясь, то волнообразно изгибаясь.
Я понял, как мне нехорошо: галлюцинация не только была невероятно чёткой, она ещё и вполне связно разговаривала, отвечая на невысказанные вслух вопросы.
– Слушать мысли – дело нехитрое. И вовсе я не глюк! —сварливо заявило существо.
– А кто же ты? – трудом, но я обрёл-таки дар речи. В горле подозрительно запершило, похоже, коллеги меня ещё и интубировали. Ай, молодцы!
– Я – Хранитель Улья! – гордо заявил бывший глюк и подбоченился короткими ручками. Я переспросил:
– Хранитель улья? Пасечник, что ли?
– Сам ты пасечник! – существо, похоже, всерьёз обиделось. —Я —Хранитель Улья! Это должность такая… и звание. Почётное, между прочим!
– А имя-то у тебя есть, Хранитель?
Существо задумалось и озадаченно почесало ушами брови:
– Имени нет. Меня как-то все Хранителем зовут… Так всегда было.
Я попытался оценить своё психическое состояние. Врач – реаниматолог, сорока трёх лет от роду, скептик и циник, валяется на койке в собственном отделении и мило беседует с неким существом странного вида, говорящим человеческим голосом, размахивающим ушами и называющим себя Хранителем Улья без имени. Да психиатры меня с руками оторвут…
– Как же без имени… без имени нельзя, – скрывая свои тяжкие мысли пробормотал я, – надо бы тебя назвать как-то.
Хранитель заинтересованно поднял правое ухо:
– Назвать? И у меня будет своё имя?
– Ну да.
– Навсегда-навсегда?
– Если захочешь, сможешь сменить.
Бывший глюк захлопал в ладошки:
– Я согласен, согласен! А как ты меня назовёшь?
Я задумался. И в самом деле, как? Надо бы что-нибудь такое, незатейливое… но человеческие имена с моим новым приятелем как-то не ассоциировались. И тут меня осенило:
– Хруль!
– Как-как?
– Хранитель Улья: ХрУль. Коротко, ёмко и красиво.
Существо задумалось, бормоча себе под нос своё новое имя, как бы пробуя его на вкус. И расплылось в широкой улыбке:
– А что, мне нравится! И звучит красиво. Пусть будет Хруль.
Ладно, пора внести ясность. Рывком усевшись в постели, я требовательно уставился на новоназванного Хруля:
– Может, объяснишь, что происходит? Ты кто?
Хруль недоумённо уставился на меня:
– Я же тебе только что сказал: Хранитель Уль…
– Это я слышал. Ладно, сформулирую вопрос иначе: вот я, к примеру, человек. Кошка – это кошка, хомячок – это хомячок… а кто ты? К какому виду относишься? – решил я классифицировать собеседника.
Хруль задумался, но ненадолго:
– Ну… иногда таких, как я, называют пол… полтергейстами…
Час от часу не легче!
– Ты что, привидение? И… «Таких как я…» – вас что, таких много?
Хруль опять обиделся и сделал стойку ушами:
– Я не привидение! Это вы, люди, придумали называть нас, Хранителей, полтергейстами. А мы не духи вовсе… просто иногда приходится пошуметь. Производственная необходимость.
Я, не сдержавшись, захохотал. Чебурашка—мутант, рассуждающий о производственной необходимости – это сильно!
