– Ты тоже плохо меня знаешь, малышка… – Алекс целует мои едва отошедшие от ласк губы, заставляя мой негативизм заткнуться в тряпочку.
– Доктор Скотт, да вы ненасытный проказник – пытаюсь я отшутиться, но пальцы уже нашли все мои потайные места, от которых кровь начинает бушевать, устремляясь по венам. Я ощущаю как близка свобода – настолько, насколько обжигающими становятся поцелуи на теле. Крик вырывается из моего рта, больше ничего не существует, однако сквозь это ощущение невесомости я слышу произносимую Алексом речь, разрушающую последние границы моих сомнений:
– Мой брат владеет тем клубом, в котором ты имела смелость появиться со своим парнем. Сегодня Сильвио избил охранника и его забрали копы. Поэтому теперь ты можешь быть спокойна…
Я улыбаюсь сквозь сон, накатывающий на меня после эмоционально окрашенного вечера. Дурманящий запах Алекса, его объятия – все, что остается со мной сейчас и останется еще надолго в моей жизни.
Я стояла на краю обрыва и бросала камни прошлого в чистые воды бурной реки. На сердце тяжко – от нелепой измены любимого, от маячивших перемен, словно факел, освещающих начало другой, новой жизни.
Мне хочется обернуться, хочется закричать в пустоту так сильно, чтобы ветер подхватил мои слова и разнес по всему городу: Я УХОЖУ!
Нет оправдания чужим поступкам. Дорога, приведшая меня сюда прохладным утром – усыпана лепестками боли и отчаянья. Глупо то, что я узнала случайно. Просто услышала родное имя, просто на губах другой женщины поймала лукавую улыбку – от нее фанило моим Сережей!
А потом в голове, как кусочки мозаики, стали появляться прятавшиеся ранее в помутненном сознании любви странные несостыковки, оброненные фразы, странные опоздания…
Ночью мне приснился их греховный союз, раздавивший меня откровенной правдой – мой мужчина обладал своей музой с таким отчаянием, словно я уже перестала быть для него разжигающим кровь вином…
Мы любили друг друга искренне, неправильно. Я обожала его слова, он – как я готовлю. Я изображала из себя примерную ученицу его жизненного опыта, а он влазил в мою душу, словно искушенный сыщик, и танцевал там, выискивая преступления века. Но каждый раз повторял: ты – ангел! В тебе нет ничего порочного.
– Хорошо ли это? – интересовалась я.
Он молчал. Но сейчас я слышу ответ в слезах моего сердца – он искал острых ощущений, он ждал от меня искр и фейерверков, а я давала ему только приют тихой гавани, где романтики и доверия больше, чем в любой написанной одаренным автором книге.
Но его демон, его прыть и похоть нашли в итоге свою королеву…
Я выжигаю его имя из своей памяти – пепел летит прямо в сторону деревянного моста через реку, словно указывая мне путь. Да, это последнее, что может для меня сделать образ Сергея в оправдание своего поступка.
Шагнуть в бездну… Уплыть как жалкий лист столетнего дуба, красивый и самоуверенный, поверивший что впереди его ждет счастье.
Но я поступаю иначе: кутаюсь в пальто и связанный моими руками шарф, ступаю по влажной земле, отпуская тело на волю. И ноги несут меня через мост прямо в лес.
Деревья забирают мой наряд из переживаний, шлейф пережитой мною любви и оборвавшейся внезапно моим уходом.
Я не вернусь. Я не возьму ни одной вещи, напоминающей мне о предательстве. Мне плохо от того, что я, по каким-то причинам оказалась хуже той, чьи помысли слишком очевидны и написаны красной помадой на ее губах, играют бусинами на шее, спускаясь в декольте и стучат десятисантиметровыми каблуками по полу моей квартиры. Он привел ее туда, где я с таким упоением создавала счастье. Он уложил ее на диван, пропитанный моим смехом и запахом пятничной пиццы, которую мы поедали вместе с Сережей.
