– Я рад, кушай на здоровье, – улыбнулся он.
– Да, дорогой, это безумно вкусно, – она взяла его за руку.
– Так, я хочу такую тройную порцию к себе в комнату, – резко сказала Мадлен, – И не надо на меня так смотреть, мало ли вам опять приспичит оставить меня голодной на несколько часов.
Кейт громко начала смеяться, не в силах остановиться.
– Мадлен, с каких пор ты стала поглощать все в неограниченных количествах? – спросила Кейт. Мадлен лишь качала головой из стороны в сторону, отказываясь отвечать.
В комнату неслышно вошла Суна.
– Том, – тихо начала она, чтобы не прервать разговор девушек, – Комнаты уже готовы для сна, а вещи распакованы.
– Спасибо тебе большое, Суна, – тепло улыбнулся ей Том.
– Может, вы хотите подать десерт к бассейну?
– Хм, а это хорошая идея! Дамы, – прервал их разговор Том, – Кто хочет поплескаться в бассейне?
– Что? Кто вообще такое спрашивает? Конечно, я хочу! – подпрыгнула на месте Мадлен.
– А десерт? Десерт ты хочешь? – продолжил Том. Она посмотрела на него таким взглядом, что Том пожалел о своем вопросе и начал смеяться.
– Да, Суна, подай, пожалуйста, десерт к бассейну через приблизительно сорок минут.
Услышав это, она слегка поклонилась, как и Сети, и ушла. Для Кейт это было странным, Сети называл его другом, но, при этом, делал поклон, хоть и не явный.
«К чему такое почтение? – задумалась Кейт, – Они же старше него».
Спустя некоторое время, после того как они вдоволь наболтались за столом и обсудили половину статуэток, которые попались на глаза, Том предложил разойтись по спальням, чтобы переодеться в купальники. Спальня Тома и Джесс была в левом крыле, а спальня девочек в правом. Том повел Джесс один, а Суна проводила девочек. Кейт смотрела уходящим супругам вслед с горечью и завистью в сердце. Она очень любила Джесс, и не испытывала к ней то, что обычно испытывают при ревности или зависти. Это была белая зависть. Ей просто было горько думать, что она не сможет почувствовать на себе его ласки, не сможет остаться наедине, так, как это делает Джесс, и никто не посмеет при этом их побеспокоить.
После того как они скрылись в коридоре, Кейт обратила внимание на Суну, впервые при таком свете и так близко. Ее кожа была немного смуглая, но в тоже время, будто мраморная. Кейт не могла объяснить этот цвет, он был столь прекрасен, что завораживал. С одной стороны, было видно, что кожа нежнейшая, но с другой, будто прочная как сталь, отражающая свет, имеющая легкие переливы оттенка.
Они остановились возле лестницы, где висела большая картина, а точнее, гобелен, рассказывающий об охоте. На переднем плане была изображена лань, которая остановилась возле воды, чтобы утолить жажду. Ее грации можно только позавидовать. Столь изящное создание, столь хрупкое. Но вдали виднелся лев, словно сама смерть, крадущаяся, чтобы забрать очередную душу. Дерзкий, агрессивный внутри, но спокойный снаружи, плавно движущийся к своей цели, его взгляд был стеклянным, и не видел ничего, кроме жертвы.
Кейт не слышала ничего из того, что объясняла Суна Мадлен касательно этой картины. У нее стоял какой-то звон в ушах, звон ужаса, который наступает в момент осознания близкой погибели. В какой-то момент ей захотелось, словно окликнуть лань, чтобы та испугалась звуков и убежала.
– Ох, Кейт, с каждой секундой мне здесь нравится все больше и больше! – воскликнула Мадлен, одернув ее за руку.
