Анатомия сознания – II. Эссе о свободе воли - страница 2

***

Это случилось в прошлом учебном году, осенью, в третий год моей работы в колледже; мне было тридцать девять с половиной.

Это была группа ХХХХ мальчиков программистов. Это была очень тяжелая группа, где все дети оказались как на подбор с огромным фрейдистским эго и напрочь отсутствующим сознанием, то есть они очень много о себе мнили и мало смыслили, однако я поняла это далеко не сразу. Здесь со мной шутку сыграла моя некая априорная установка: все люди – это человеки, все дети – это люди, но некоторые из них еще недовоспитались до человеков. Патриотического пафоса к жизни мне никогда было не занимать, и в тот год жизнь предоставила мне широкое поле для довоспитания.

Впервые я заподозрила, что что-то не так на уроке литературы, когда, поотбирав телефоны, неимоверным усилием воли заставила детей молчать и слушать себя. И вот в короткий момент тишины, когда мне удалось добиться внимания к предмету, дверь в аудиторию отворилась, и какая-то женщина попросила выйти на пару слов. Я подошла и, встав в простенке, поинтересовалась, что ей нужно, параллельно наблюдая за начинающим волноваться морем детских затылков: женщине нужен был список литературы для одного из моих нерадивых прошлогодних учеников. Я сослалась на занятость и попросила ее подойти на перемене, но она оказалась неприятно настойчива, поэтому мне пришлось быстро проговаривать основные произведения классиков, понимая, плакала моя дисциплина. И тут я краем глаза замечаю, что одни из учеников – Е.С., улучив момент, стал продвигаться на полусогнутых к преподавательскому столу за своим телефоном:

– На место! На место я сказала! Сидеть! Быстро!

Стекла в аудитории дрогнули, дети вжали головы в шеи и затихли, Е.С. от неожиданности присел, у пришедшей подкосились колени, а я офигела сама от себя и перевала взгляд на мамашу:

– Да-да… я понимаю… я позже… на перемене… потом… как-нибудь зайду… да-да… зайду… – залепетала просительница.

Кивнув, я закрыла дверь и направилась в полной тишине на место, страшно гордясь собой: о, как могу!

Второй раз странное случилось на уроке русского, когда двое оболтусов – уже известный Е.С. и А.Д. – наперегонки изощрялись в дурном словоблудии, но не просто так: они блудили словами, смысла которых не понимали, но в своей непосредственной обжорливой радости множили мерзость запустения. Это тоже была моя вина: не оценив уровень умственного развития группы, я задала домашнее задание, которое позволяло при желании давать пошлость трактовок. Что за задание?

Обычная скучная тема синонимов и антонимов в русском языке становилась куда веселее, когда дети, получив классический анекдот про Ольгу и отца Онуфрия в окрестностях Онежского озера, вставали перед необходимостью придумать максимальное количество синонимов к словам «очаровательная» и «отвратительная», которыми я заменяла слово «обнаженная». Победителю обещались две пятерки, за пятьдесят синонимов – автомат в семестре, за продолжение истории еще одна оценка при условии, что все слова будут на «о» и сюжет некрамольный. Два года это задание вызвало бурный и смешливый отклик, все были счастливы.

И вот на третий год я сталкиваюсь с пошлостью, которая осознается моими оболтусами как достоинство и умение быть душой компании. Впрочем, шок я испытала, когда поняла, что в слово «отростóк», которым отец Онуфрий охаживал Ольгу, А.Д. вкладывали смысл «молодого побега растения», однако функции он выполнял совсем не растительного содержания. В этот момент во мне все смешалось – люди, кони: резко осадив А.Д., я не стала прояснять смысла действий отца Онуфрия и сменила тактику в группе, перестав заниматься импровизациями в рамках заданных тем.