Анатомия заикания - страница 13

Несмотря на первоначальный культурный шок, я была рада оказаться в Великобритании и начала строить планы. Я поступила в местный колледж, чтобы улучшить свои знания английского языка и завела нескольких друзей. В первый год пребывания в Великобритании я была занята адаптацией и приспособлением к жизни в новой стране.

В этом новом месте я чувствовала себя счастливой и словно дома. Учителя и студенты замечали мои успехи и хвалили. Меня переполняли чувство гордости и целеустремленности. В колледже я снова почувствовала себя прежней. Я говорила на занятиях и успешно сдала все экзамены, включая устные. Я снова прекрасно владела своей речью.

Однако чувство облегчения, которое я испытывала во время учебы, – это то, чего я не могу сказать о своей работе. Это было настоящее змеиное гнездо. Там я чувствовала себя скованно, и мой внутренний страж был начеку. Я делала все возможное, чтобы не привлекать внимания, старалась не высовываться. Как ни странно, нежелательное внимание было именно тем, что я получала. Я была слишком молода, мне не хватало жизненного опыта, что делало меня уязвимой для виктимизации и манипулирования.

Когда я переехала в Великобританию, то плохо знала английский язык, поэтому чувствовала себя неуверенно. Конечно, у меня было хорошее оправдание, ведь я могла просто свалить все на языковой барьер. Пытаясь вписаться в коллектив, я научилась скрывать свои чувства и эмоции, но приобрела репутацию необщительной, зажатой, молчаливой и странной.

Имидж, который я «заработала» в средней школе, продолжал жить, или, правильнее сказать, я жила в соответствии с ним, а также тем ограниченным самовосприятием и проекциями, которые в нем содержались.

Но теперь он принял уродливую форму менталитета жертвы, характеризующуюся чувством неполноценности. В мое сознание закрались мысли о собственной неполноценности и малости по сравнению с окружающими меня «нормальными» людьми. У меня были низкая самооценка и убежденность в своей никчемности. Была лишь немногочисленная группа людей (таких же иностранцев, как я), с которыми я могла говорить, не стесняясь и не боясь осуждения. Меня сделали козлом отпущения, и, казалось, у меня не было другого выбора, кроме как терпеть психологическое насилие, которому я подвергалась.

То, чему сопротивляетесь, преследует вас! Когда вы изо всех сил пытаетесь убежать от чего-то, это именно то, с чем, в конце концов, вы столкнетесь.

Я была идеальной жертвой, и в конце концов у меня случился эмоциональный срыв, справиться с которым можно было только с помощью сильнейшего психотропного препарата, используемого для лечения тревожных и панических расстройств – Ксанакс, запрещенного в Великобритании. Я не знала о рисках и по большому счету мне было все равно – это помогло мне справиться с ситуацией, отключиться и выжить. В результате я спала по тринадцать-шестнадцать часов подряд. По сути, я преодолевала стресс посредством ухода в мир наркотических сновидений.

Нервный срыв, который я пережила, был неизбежен. Подавление эмоций и чувств – худшая стратегия выживания. Так что через некоторое время она начала давать трещину. Мое легкое волнение и предрасположенность к повышенной тревожности перешли в социальное тревожное расстройство (СТР) (диагноз был поставлен лишь годы спустя и после полного выздоровления в результате самодиагностики), что отразилось на моей речи. Я сталкивалась с сильными блоками молчания, из-за которых в незнакомой обстановке я буквально немела.