Поднявшись на свой третий этаж, Анечка обнаружила, что многие на работу не пришли. Начальник с недоумением объяснил тем, кто был на месте:
– У Семёнова жена ночью умерла, – все ахнули, – у Петровой ребёнок заболел. Так, у Федотовой тоже. У Муравьёва вообще все болеют серьёзно – жена, дети, тёща, он позвонил, отпросился. У меня, кстати, тоже жена и сын с температурой. Старшую дочь я с утра в школу отвёл, вроде здорова.
Начальник Павел Константинович был ещё очень молод, но беззаветная любовь к выпечке и шоколадным конфетам уже к тридцати годам превратила его в нечто огромное и рыхлое, весом килограммов 150. Сослуживцы, кто за глаза, а кто в лицо, называли его Павлуша. Они помнили его ещё стройным и подвижным, любили его за незлобивый нрав и коллективно переживали за его стремительно сдающее здоровье.
– Все болеют, все болеют! – из-за монитора выглянула лысая голова. Антоха всё свое личное и рабочее время проводил в Интернете. – На официальных сайтах об эпидемии ни слова! Включите телик, может там что-нибудь скажут в новостях. Но в твиттере просто поголовно все с температурой. И в сетях все жалуются на простуду. Симптомы одинаковые: насморк, глаза болят, температура, кашель. А потом человек со связи пропадает. Может спать ложится? Но очень многие пишут, что кто-то в семье умер. Так быстро, утром ушёл на работу здоровый, к вечеру явился больной, ночью умер.
– Так почему не объявят, почему школы не закрыли? – заволновался начальник.
– Наверное, закроют сегодня, да поздно будет, все перезаражаются, – «оптимистично» предположил Антоха.
– В обед съезжу, дочку заберу, сюда привезу, – решил Павлуша. Он часто забирал из школы старшую, Марину, и она делала уроки за папиным столом, пока тот бегал по цехам, вытирая огромным платком вечно потное щекастое лицо. – Вы-то все здоровы?
Сотрудники заверили его, что совершенно здоровы. Но всем было страшно. У некоторых дома остались больные мужья, жены, родители. Все как по команде кинулись к телефонам. Анечка тоже хотела позвонить родителям, но её опередил звонок мамы:
– Как ты себя чувствуешь, как дети? – в голосе слышались панические нотки.
– Мы-то здоровы все, а вы как?
– Мы тоже, но у Нинки! – тут Анечка поняла, что мама плачет, – у Нинки умерли ночью все! Дочь, внуки, зять. Нинка с приступом сердечным, Иван к ней поехал. Я не пускала, заразится ведь, но как его остановишь? Да и я, наверное, поеду, как её бросишь?
– И Славик тоже? – оторопев от ужаса, спросила Анечка.
– Нет, Славик у Нинки ночевал, он даже не чихнул ни разу.
– Мама, сиди дома, все болеют и умирают, Валины родители вчера тоже.
– Да ты что! Заболели?
– Нет. Умерли от простуды. И на работе у Семенова жена ночью…
– Но Нинка!
– А у Токманцевых как дела, Соня как?
– Токмацевы в порядке, дети здоровы, Соне стало лучше. Но до сына с невесткой они дозвониться не могут. Вчера те должны были своих мальчиков забрать, Соня их из школы заодно привезла, но не заехали. Телефон не отвечает. Токманцевы, конечно, нервничают, тем более, что их друзья какие-то тоже умерли, им с утра сообщили.
– Не выходи никуда! – закричала вконец напуганная Анечка, – тем более, что транспорт очень плохо ходит, не дождешься, – добавила она, зная, что только это могло остановить ее маму, та не любила ходить пешком, не давали больные ноги.
Анечка заметила, что Лена Смирнова при упоминании Токманцевых начала прислушиваться к разговору.
