— Я не должна показывать ему этого. Я должна отпустить Руслана. Но для этого прошу отпустить мне мои прегрешения, — заканчиваю я свою заполошную речь и выдыхаю.
Открываю глаза и, перекрестившись, поцеловала святой лик, что находился рядом с подставкой для свеч, поворачиваю лицо.
И отшатываюсь, когда натыкаюсь на поистине злой взгляд. Передергивает.
— Так значит Руслан Измаилов тебе не муж, — говорит мужчина грубым голосом, проходясь по моему телу сальным взглядом.
Осознание в момент острыми иглами врезается в голову, пробуждая ужас, что туманит рассудок.
— Вы не священник, — поражено застываю, делая новый шаг назад и быстро оглядываюсь.
Никого. Молебен пуст, а дверь на улицу, кажется, закрыта.
Я в ловушке. Снова.
— Как ты могла такое подумать, дочь моя… — поворачивается он ко мне всем телом и только замечаю, что ряса ему мала, и носы белых кроссовок выглядывают из-под нее.
— В вашем взгляде похоть. Где Отец Николай?
Мужчина. Лысый, уродливый. Облаченный в ужасающую энергетику зла и жестокости.
Я уже видела ее, знакома с ней хорошо. И надеялась никогда больше не встретить.
Вячеслав поднимает глаза и возносит руки к небу.
— Теперь он в лучшем мире. Я был его проводником в рай, а для тебя стану проводником в ад, моя прелесть, — говорит он, облизнувшись, и делает уверенный шаг по направлению ко мне. — Ибо мысли твои грешны и порочны. И очень мне нравятся. Я сделаю все то, о чем ты так молишь.
В голове пульсирует. Боль пронзает тело. Паника подбирается ядовитой змеей. Кусает резко. Болезненно.
— Нет! — в ужасе кричу я. Бросаюсь к двери. Дергаю на себя ручку. Раз, второй.
Поддаётся за долю секунды. Свобода! Успеваю выбежать, хочу закричать о помощи, но тяжелая рука хватает меня за плечо. С треском досок впечатывает в деревянную стену, выбивая из меня весь кислород.
Сердце давно готово сломать рёбра и выпрыгнуть из груди. Раз… Два… Нет, не надо!
Считаю секунды до моей погибели. Взгляд лже-священника не предвещает ничего хорошего.
— В этом есть что-то сакральное. Трахаться возле церкви. Почти что венчание… — гадко улыбается и приближает свое лицо. Обдавая гнилостным дыханием.
25. Глава 24
Голова вскипает. Чем дальше, тем хлеще. Мне нужно снять это напряжение, что сковало все тело.
Подраться. Потрахаться.
А я Кристину по городу выискиваю. Как Шерлок, гребанный, Холмс.
Всех знакомых Ахмедова подняли. Заебался выслушивать, что ему не до этого. Ничего. Потерпит. Мою жену ищем, а не черт знает кого.
Я не раз его уже выручал, помогал, как и чем мог, пусть теперь и он впряжется. Много я не прошу.
Да и ему надо практиковаться, чтобы должников своих искать.
Мысль о том, что и Ломоносов будет искать Кристину, я отметаю как ненужную.
Уж этот хрен не будет из-за бабы левой против нашей семьи идти, если хочет здесь работать, конечно.
И спокойно ночами спать или жить, в принципе.
Прочесали все. Вокзалы, аэропорты. Поставили людей. Влезли везде, где можно и нельзя.
И что выясняется.
Вместо того, чтобы греть мою постель, Кристина прислуживает бомжам и бездельникам в богадельне.
Вот здесь я мало того, что охренел, меня это взбесило не на шутку.
Я не против них, но пусть их дерьмо кто-то другой убирает. А моя женщина не будет марать в этом нежные руки.
И то, что она там, то, что она опять слиняла, только злит. Выводит на ненужные эмоции. Мрачные. Запретные.
Хотел же нежно, трепетно. Я бы на руках ее носил, пылиночки сдувал.
