То ли время, то ли мои ночные монологи. Постепенно мне стало легче переносить присутствие людей.
Даже их прикосновения. Их внимание.
Когда опасность отступила, когда прогнозы врачей стали лучше, а мать вернулась на свой дежурный пост, я поняла, что моя миссия подошла к концу.
Я долго обдумывала, как мне вести себя после его пробуждения. Что говорить. И быть ли рядом, если он того захочет.
Мои желания перестали иметь значения.
Я выбрала для себя новый путь. Путь с богом, потому как отреклась от прошлой жизни еще во время моего похищения. Теперь я служу при церкви и молюсь для того, чтобы облегчить свою боль.
Но все мои мысли и все чувства оставались рядом с Русланом.
Самое главное для меня его будущее. И чтобы он там себе не придумал, оно никак не связано со мной.
К этому решению я пришла, когда увидела, какие люди ходят его проведать.
Услышала, о чем говорит его мать. Услышала о том, какую девушку она ему порочит.
Его веры. Покорную. Хорошую хозяйку. А самое главное, непорочную и чистую. Куда мне с ней тягаться.
Все, что я могу, это пожелать им счастья.
24. Глава 23
Спустя пару минут блуждания в своих мыслях, я все же принимаю решение поесть. Потому что чувствую в теле слабость и легкое головокружение.
Но кусок в горло не лезет.
Беру в рот положенные пару ложек овсяной каши и отпиваю чаю, что обжигает рот.
Остальное отдаю побитому жизнью мужчине, который уже съел свою порцию и голодными глазами смотрит на мою.
Я знаю по себе, что такое голод, семья у нас далеко небогатая, детей было много и порой, если ты не успел съесть свою небольшую порцию, это сделает кто-то другой.
Поэтому я, улыбнувшись, пододвигаю к мужчине тарелку.
— Приятного аппетита.
— Да благословит тебя Господь, — говорит он наспех.
Не благословит. Но очень хочется. Так сильно, что порой по телу дрожь. Может быть поэтому я уже три дня не могу решиться пойти на исповедь.
Только не надеюсь, что мне отпустят грех. Хотя и в монахини — была такая идея — уже пойти не могу. И не только из-за этого.
Три месяца назад я была уверена, что во мне умерли все мысли, связанные с плотскими утехами. Они должны были исчезнуть после произошедшего.
Но... Я ошибалась.
Руслан.
Боже, этот мужчина.
Его взгляд словно обжигал, раздевал прямо на месте. Подчинял.
Его руки клеймили, когда ему все же удавалось ко мне прикоснуться.
Его дыхание и поцелуи взывали к похороненной стороне моего тела.
Он заставлял ощущать себя не просто человеком, а женщиной. Его женщиной. Желанной.
Красивой, хотя я даже в зеркало не могла на себя смотреть. Он умело раскрывал меня, слой за слоем. Ему и стараться не приходилось.
За его такой широкой спиной я мечтала спрятаться от всего, что так на меня давило. Мне хотелось просто сдаться, и пусть делает со мной все, что хочет. Сделает своей окончательно и бесповоротно.
Но я запретила себе думать об этом.
Я запретила фантазировать, потому что это вынуждает скучать по нему сильнее.
Это же вынуждает надеяться, что он найдет меня и в этот раз. Вернёт. Выполнит обещание, данное в нашу первую встречу.
Но так нельзя.
Ради его же блага он должен забыть о так приглянувшейся ему медсестре, девушке, которую целовал в доме друзей. Потому что нет больше той девушки.
Она погибла и осталась там. И теперь мысли, которые были столь приятны, кажутся грязными. Такими, что хотелось помыться.
Я надеюсь, наш батюшка отчистит меня от них. И от тех, что стали мучать ночами.
