Ангел ходит голым - страница 25

? М? Ваше право в любой момент отказаться. Было бы предложено. Ведь не каждому предложено, только избранным. Нет желания стать избранным? Так и будешь день за днём гнать строку в каком-нибудь «Талисмане» за денежку, пока не испишешься? Да ради бога! Рано или поздно подсидят, и – по сокращению штатов. Однако если ты избранный, то какой-нибудь «Талисман» не уволит ни при каких условиях. Будет дано понять: такое условие! Своих не бросаем. А глаза добрые-добрые!

Вот самое то повториться! От природы отнюдь не дура. Настолько умна, что иной раз играет дуру просто виртуозно.

Самое то – в ту субботу, при собеседовании.

Она к Граничу («Талисман») попала. Гранич, как всякий начинающий импотент, из молодых да ранний, выпучил всё, что имел. Распавлинился до неприличия: перспективы, такие перспективы! Талисман – нечто магическое, приносит удачу и счастье владельцу оного. Золотая цепка на шее. Костюм за двести баксов, бывш. за три тыщи, с распродажи на Пятой авеню. «Роллекс»-China. Дорого, но дёшево. Понты.

Дамочка с кафедры промеж прилавировала: наша Лилечка – гордость курса! вы её ещё не знаете, вы её ещё узнаете!

Ассистент рядом с Граничем – только доброжелательность, только она!

А ведь округление бёдер твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой – круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твоё – ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твоих – как два козлёнка, двойни серны.

Да, позвонил потом. Выдержал недельку (согласно методичке), позвонил. Сказано: мы с вами свяжемся.

И – нежданно-негаданно! Гранич уже назавтра с ней связался, уже надавал кучу заданий, предложил кучу тем, уже зазвал на корпоратив. Юному дарованию просто необходимо влиться в молодой и дружный коллектив, а ещё у нас есть кофе и печеньки. Граничу методички неведомы. Дилетант хрéнов!

– Он такой ва-ажный! – вот почтение на грани презрения. – А вы кто?

– М-м. Евлогин. Виталий Аврумович. Просто Виталий. Я вместе с Граничем был на собеседовании с вами.

– Я вас помню. Вы мне запомнились.

– Чем?

– Ничем. Просто запомнились. От вас флюид был.

– Флюид?

– Характерный.

Ну, флюид и флюид. Глаза твои голубиные под кудрями твоими. Да, чего звоню-то…

– Да, а вы чего звоните?

– Мы же сказали: мы с вами свяжемся.

– Гранич ведь уже связался. Что-то изменилось? Что-то не так? Я ему сейчас полосу про грифонов-убийц – срочно в номер. Завтра сдача до девяти ноль-ноль.

– Всё так, всё так. Пишите, пишите. А вот как сдадите, предлагаю встретиться.

– В крематории? Прямо там?

– Н-нет.

– А где?! – Неподдельное недоумение. Где же, как не в крематории, прямо там?!

– М-м. Как насчёт совместного завтрака?

– Я не завтракаю. Вообще. Тем более, завтра.

– Тем более, завтра?

– Виталий Ар… мур…

– Виталий.

– Виталий, у меня завтра – девять дней.

– Девять дней?

– Девять дней, как умер муж.

– Ох!

Глуповатое «ох!» всё же уместней идиотского «чей?!»

Однако! Девять дней, как умер муж. Но про грифонов-убийц – вынь да положь – срочно в номер, до девяти ноль-ноль. Ранняя профессиональная деформация? Нет, формация. Достойно уважения.

А, и к сведению! Прикопайся Вась-вась к подозреваемой Лилит Данияловой: где была? что делала? кто подтвердит? Заявлю хоть на Страшном cуде: в ту самую субботу Лилит Даниялова от сих до сих пребывала на факультете журналистики, собеседовала, вербально и не вербально реагировала адекватно. А до того, в четверг-пятницу вне дома – сеанс академической булимии. Сленг. То есть всю ночь сообща давясь поглощаешь знания, чтобы наутро вытошнить накопленное перед преподом и навсегда благополучно забыть. Организм чист! Экзамен сдан. Сначала один, потом второй: социология, потом экономика. Дурацкие дисциплины! Где журналистика и где социология с экономикой? Абсурд! Дважды «отл.» в зачётку – и забыть навсегда!