– Оставим пока белье. Значит, Большеносого Джо задушили. Но кто?
Уна пожала плечами.
– Откуда я знаю? Он резался в карты так, что должен был чуть ли не каждому второму в городе.
– Согласно полицейскому протоколу, в морге при нем нашли десять долларов и золотые часы. Если его убили из-за долга, то почему не обчистили?
– Может, убийца торопился?
– Но задушить-то время нашлось. Нож или пуля быстрее.
– Да, но и шума больше.
– Не поспоришь.
Барни записал что-то прямо на полях газеты.
– А что полиция? – спросила Уна.
– Они склоняются к версии о карточном долге. Профессиональный риск.
– Вполне возможно.
Помимо своего носа Джо славился склочным характером.
– А что, если карты тут ни при чем? Помните проститутку, что нашли задушенной месяц назад на Уотер-стрит?
Марта-Энн. Она какое-то время работала в одном из шикарных публичных домов, зарабатывала за ночь больше, чем Уна за целую неделю. Но несколько лет назад один постоянный клиент приревновал ее к другому и изрезал ей лицо, как тыкву. С тех пор она стала обычной уличной потаскухой.
Уна переложила саквояж из одной руки в другую и сглотнула.
– Как говорят копы, профессиональный риск.
– Обоих задушили веревкой или ремнем. Что, если убийца один и тот же человек?
– Трущобный маньяк-душитель? Ну нет, о таком пошли бы слухи.
– Не факт, если он нездешний.
– Если нездешний – тем более, – с этими словами Уна показала Барни серебряную булавку. – Я ж говорю: чужаки тут как белые вороны.
Барни улыбнулся и забрал булавку.
– Убедительно. Но все же держите ухо востро, ладно?
– Как же без этого.
Барни убрал булавку и карандаш в карман, оторвал кусок газеты со своими записями, а остальное бросил на мостовую.
– Эй! – Уна тут же подхватила газету.
– Ой, простите. Я не думал… Да там и нет ничего интересного. Ничего, что…
– Могло бы заинтересовать кого-то вроде меня? Может, вообще забыл, что я умею читать?
Уна смахнула с газеты прилипшую луковую шелуху.
– А еще цветы предлагал.
Барни снова покраснел и потер затылок.
– Я… Э-э…
Уна несколько секунд наслаждалась его неподдельным смятением, а потом дружески пихнула локтем.
– Да ладно, шучу! В туалете пригодится.
Барни хмыкнул и снова уставился на рыбную лавку, избегая встречаться с ней взглядом. Уна запустила руку в его карман, вытащила серебряную булавку и заспешила дальше.
– Не щелкай клювом, Барни! Услышу что-нибудь о твоем загадочном убийце – дам знать!
Когда она прошла уже несколько ярдов, он окликнул ее. Она обернулась.
– Будьте осторожны!
Настороженное выражение лица Барни, его неподдельная тревога за нее – вот что никак не шло из головы, пока она торопилась дальше к магазину Марм Блэй. Он ведь хороший журналист, въедливый, пусть и не очень опытный. Наконец хоть кто-то проявил интерес к трущобам, кроме этих святош-реформаторов с их корыстными целями.
Может быть, стоило пококетничать с ним? Пусть покупает цветы! В это время года они немногим дешевле золота. Уна запустила руку в свой карман и потрогала серебряную булавку. Острый конец тут же проколол перчатку. Уна выругалась и пошла дальше. На город спускались холодные сумерки.
На углу Орчард-стрит перед ней словно из-под земли вырос хулиганистого вида мальчишка с метлой в руке и бросился подметать дорогу прямо у нее под ногами. По сторонам разлеталась грязь и лошадиный навоз.
– Сколько тебе не хватает? – спросила Уна, когда они перешли через дорогу.
