Вздрагивает от касания губ к коже! Моё сердце разгоняется, как болид на прямой трассе. Кровь пульсацией отдаётся в ушах. И мне уже абсолютно неважно, зачем она пришла! Я вообще ничего уже не соображаю! Порядочный человек, так и не договорив, умер во мне, оставив сволочь в одиночестве! Обхватываю её тонкую талию и тяну на себя. И она не сопротивляется! Наоборот, поддаётся!
Трепещет вся, дрожит и, кажется, дышит быстро и поверхностно, так, словно испугана до безумия или... или реагирует на меня также, как и я на неё?
Ах, какая она! Тонкая, тёплая, нежная! Как жаль, что в полумраке комнаты я видеть не могу ни лица её, ни выражения глаз, когда склоняюсь к губам. Прикосновение прошивает разрядом тока! Так бывает? Просто я давно не был с женщиной - обманываю сам себя...
Или это обстановка так на меня влияет? Я вообще во время съёмок все острее чувствую. И ту ночь последнюю, когда видел эту ангельскую девушку целующейся с Арзамасовым, тоже запомнил не целой картинкой, а стоп-кадрами, яркими вспышками. Тогда тоже мне остро, охренительно остро было... Темнота в моём личном вагончике... Вероника... Почему только она соврала, что не была той потрясающей ночью со мной? Ведь она на съемках тогда говорила, что придет...
Тело требует целовать по-настоящему, глубже, сильнее, руки трогают, гладят, нащупывают край пижамной футболки, в которую она переоделась перед сном... Очень стараюсь притормозить. Но она отвечает! Робко, неуверенно... Запускает свои пальчики в мои волосы! И такая мелочь неожиданно сносит мне крышу! Я набрасываюсь на неё, как изголодавшееся животное на кусок мяса...
Не сразу слышу громкий стук в дверь - так, на краешке сознания, что-то мерещится, мешая надоедливой мухой. Целую, улетая от её вкуса... Сама отстраняется, уперевшись ладонями в мои плечи. Теперь слышу стук. Дышу, как загнанная лошадь. И Ангел тоже... Привстав, нащупываю кнопку включения ночника, стоящего на тумбочке. В его свете она ещё красивее, ещё нежнее кажется, и смотрит так странно, как если бы... Не успеваю додумать и понять.
На кровати начинает хныкать ребёнок. Сволочи! Стуком своим разбудили! Наконец прихожу в себя. Закипаю от ярости! Подхватываюсь и бросаюсь к двери - прибью сейчас того, кто постучал! Выскакиваю в чем был, то есть в одних трусах, в коридор.
- Что случилось? - рявкаю на стоящую за дверью Веронику.
Она так одета, что у меня возникает мысль - не пришла ли моя ведущая актриса за тем, чтобы предложить мне повторить... ну, или просто провести ещё одну незабываемую ночь вместе. Тонкий шёлковый халатик, чуть прикрывающий ягодицы, и под ним что-то воздушно-незаметное, что мне рассматривать не очень-то и интересно, так, для общего представления, обвожу взглядом.
Мысленно спрашиваю у себя, хотел бы я сейчас пойти к этой женщине. И испытываю жгучую досаду, что меня прервали там, с Ангелом... Даже в свете воспоминаний о нашей с Вероникой ночи, желания променять Ангела на неё, совершенно не возникает.
- О, - говорит, притворно задохнувшись Белевская. - Ты, Потёмкин, явно подготовился к свиданию со мной!
Её быстрый выразительный взгляд в район моего паха подсказывает мне, что я на эмоциях совсем забыл о своём состоянии, когда выскакивал к ней!
- Ошибаешься, Белевская, это у меня свидание в разгаре было, пока ты не пришла. Чего надо?
- Ну, собственно, теперь уже ничего, - разочарованно тянет она, пытаясь через узкую щель заглянуть в комнату. Прикрываю дверь плотнее.
