Ангел тьмы-божественный Демон - страница 3

Однако потеря одного из родителей в любом возрасте очень больно бьёт по психике, но проходит в большинстве своём, когда взрослые оставляют о себе хотя бы не сильно тяжёлые воспоминания. Поэтому сейчас Джон должен быть другим. Прикоснувшись к единственной вещи, которая принадлежала его покойной жене – чашке из какого-то фарфорового сервиса давно подаренного на свадьбу с ним, перед моими глазами начали всплывать вспышки воспоминаний. Её когда-то бережно хранимое им кольцо, деревянная шкатулка с монетами и письма.

Первый поцелуй, первый секс, предложение руки и сердца, свадьба, многочисленные попытки зачать ребёнка и мертворождения плодов, слёзы Амалии. В конце концов Джон не смог этого вынести и продал мне свою душу в обмен хотя бы на одного живого и здорового ребёнка в их браке. У Мали с каждым годом оставалось всё меньше шансов выжить, хотя она по-прежнему надеялась на моего Отца и каждый день молилась ему до конца.

Потом меня накрыла адская боль, сменяющаяся тоской по тому, чему уже нельзя было помочь, и я понял, что всё кончено, а значит – это случилось. Она лежала в кровати и каждый день медленно умирала, уколы Морфина даже ей не помогали. И вот её последний крик вдруг вырвал меня из фантомных воспоминаний, вернувшись в реальный мир, я оказался на полу той самой комнаты. Странно, что я не помню, как забирал её душу и забирал ли вообще. Вероятнее всего её душу забрала Смерть или Азраил, раньше мне в этом хоть немного помогал мой младший брат Гавриил. Теперь я и не вспомню. Но потом стала уходить боль. И я смог наконец-то подняться. Однако, потом я услышал тихий и слабый голос.

– Слабеешь, Софериэль, слабеешь. Ещё чуть-чуть и каждый раз будешь биться в фантомных конвульсиях, а потом дорога твоя пойдёт либо в чистилище, либо в кромешную тьму Небытия. Раньше у тебя никогда такого не было или ты пытаешься обрести смертность и поддаёшься эмпатии?– голос имел значимые оттенки разочарования и усмешки.

– Заткнись, пока не убил тебя.– прошипел сквозь зубы я. Но голос опять что-то пробормотал, и в нём послышалось сомнение. Затем прозвучало эхо, скрипучее и холодное словно ветер за окном этого дома:

˗ Ну, давай. Смелее убей меня вновь. – и голос хихикнул после чего все стихло, я сел на кровать в ожидании хозяина дома.  Через пару часов он всё-таки вернулся домой и через секунду после закрытия входной двери, зашел в спальню.

Он выглядел усталым, рано постаревшим, измученный терзаниями и посмотрел на меня. Я кинул ему кольцо Амалии, которое он с легкостью поймал.

– Я так понимаю мое время вышло, раз ты снова появился в этом доме.  Можно последнюю просьбу? –  спросил он.  В его взгляде было чувство, смешанное из надежды, страха и радости, даже некоторого уважения,  и лёгкий укор собственных мыслей и желаний, что могли быть.

– Слушаю тебя, Джон.  А ты совсем не такой, как раньше. Ха-ха, но пусть, говори, я весь во внимании, слушаю. – ответил я. Мужчина несколько секунд смотрел мне в глаза, а потом кивнул, словно  что-то вспомнил, и шагнул ближе ко мне.

– Раз ты пришёл за моей душой, то моя просьба – стереть память Генри и отправить его в другую семью будто он там всю жизнь и жил.- прошептал он,  опустив голову и слегка наклоняя её, чтобы не видеть моего лица.  Потом он опять поднял её. – Я давно ждал момента. Но теперь это точно пришло время.  Пусть на том свете я буду спокоен за него.