«Целой жизни мало, чтобы ждать тебя,
Моя жизнь пропала, если нет тебя,
Ты в краю далеком не забудь меня,
Где бы ни был ты, я жду тебя!»
Романцева охватила дрожь. Он вдруг почувствовал, что никакому Георгию, и никому другому больше не позволит так вот крепко, по-хозяйски, вести ее в танце… Да что там в танце, по жизни! Кружить ее может только он! И Александр закружил, закружил ее так, что все слилось в едином цветном вихре, все исчезло в едином порыве вспыхнувшего чувства. А она хохотала под его руками, быстро-быстро перебирая ножками и цитировала великую сказку Андерсена: «Ах, кружите меня, кружите!»
* * *
Музыка стихла. А они все кружились и кружились. А потом вместе, за руку, подошли к стенке, которую подпирал бледный Гога. Саша подмигнул ему:
– Позволь… – Он выхватил из его рук пучок чурчхел, торопливо завернутых в листочек в клетку с формулами и синусоидами.
А вокруг все смеялись, жюри КВНа шумно открывали бутылки с шампанским: «С наступающим Новым годом! С 1990-м!».
Неожиданно для себя, Романцев бухнулся на колени перед рыжеволосой феей, как букет, протягивая ей пучок тугих, налитых густым виноградным соком, ореховых чурчхел:
– Девушка, будьте моей женой!
– А вы хоть имя мое знаете? – Смеясь, проговорила она.
– Вот и познакомимся…
Девушка приняла чурчхелы и, улыбаясь, обернулась к своим подругам:
– Оксана, Ольга! Наш режиссер делает мне предложение! Как вам? А ведь- только один танец!
– А! – Поднялся с колен Романцев, – вас тут всех на «О» зовут. Тогда вы – О – о – о… Олеся? Оливия? Офелия?
– Не мучайтесь, я – на «А». Алла – Она протянула крупную точеную руку.
– А я – тоже на «А» – Александр.
– Вот и познакомились.
– Все! Можно жениться!
– Какой вы прыткий, однако!
– Вы так иронизируете, что можно подумать, тут очередь с предложениями стоит.
Алла резко отдернула руку:
– Вот и стоит! А вам – на выход! – Она развернулась, тряхнула колдовскими кудрями, и, покачивая бедрами, пошла к столу за бокалом шампанского. В руках она несла чурчхелы Георгия.
* * *
На следующий день Романцев пришел в Институт иностранных языков, и в столовой высмотрел оранжевую Аллу.
– О! Женишок пожаловал!
Романцев взял ее за руку, девушка руки не отняла. Он потянул ее к выходу.
– Куда? Куда мы идем? – С наигранным возмущением спросила Алла. Ей нравился этот настойчивый парень. К тому же профессия эффектная – режиссер телевидения! Вон как вчера кружил ее на глазах у двух институтов, подруги обзавидовались!
– Мы? – У Романцева сердце забилось. – Мы пойдем вместе, Алла. Отныне и во веки веков…
– Ой ли?
– Вот тебе и «ой ли»! Пойдем!
– Куда? – Она смеялась, но не сопротивлялась. И Романцев почувствовал это. «Моя! – Сказал он себе, – Моя!»
* * *
Он водил ее до самого вечера по морозной предновогодней Москве. Было весело кружится под зависающими в хрустальном небе снежинками, которые спешили одеть этих двоих чудаков в белое подвенечное.
– Алка, смотри, так ты у меня – уже готовая невеста!
– Тоже мне, думаешь уговорил, да?
– А я – упрямый, знаешь?
– Знаю!
– И у меня все – навсегда?
– И сколько таких «навсегда» уже в коллекции?
– Обижаешь! Я за юбками не волочусь!
– Что, такой же скромник, как и твой грузин?
– Какой грузин? А, Георгий? Не-ет! Был бы такой же, до сих пор бы у стенки стоял.
– Думаешь, я не видела, как он смотрел на меня?
– Ну, и смотрел, ну и что? На то и глаза мужику, чтобы смотреть на красавиц!
– Да? А как насчет верности?
