– К Ларкину собирался, – ответила Анжелика уже с порога.
Вспомнив, что у Кэтта какие-то непонятные счеты с шефом, Виктор помрачнел. Если братец Кэтт воображает, будто все это не моего ума дело, он ошибается. В конце концов, ему я обязан жизнью, когда он прикрыл меня от ножа в той драке на побережье. И не кто-нибудь, а он со мной возился, когда погибла Наташа и я был совершенно не в себе. И вообще… Стараясь подавить поднявшееся раздражение, Виктор начал одеваться. Ладно уж, пусть делает, как знает.
За несколько минут, что провела на кухне, Анжелика успела устроить почти королевский стол.
– Если б твой супруг имел побольше денег, брюхо у него сейчас было бы необъятное, – заметил Виктор. Он не переставал удивляться: самые обыкновенные продукты в руках Анжелики превращались во что-то фантастическое.
– Если бы мой супруг имел побольше денег… – отозвалась было она с улыбкой, но примолкла и закончила с грустью: – …мы бы их все равно не видали.
– Как это?
Она поглядела на него, будто сквозь стекло, и от этого взгляда Виктор почувствовал себя так, словно получил выговор. Ну вот, опять не мое дело.
Задетый, он молча принялся за еду. Эта парочка когда-нибудь дождется, что я на них совсем обижусь. Таинственные какие! Нищие, голодные, а таинственные как не знаю кто. И тут ему пришло в голову совсем уже неожиданное: а почему подобные вопросы не возникали в Лайзе? Почему там все казалось само собой разумеющимся? Виктор отодвинул чашку с недопитым кофе и встал.
– Так говоришь, Кэтт у Ларкина?
Анжелика кивнула, потом из груди ее вырвался судорожный вздох.
– Вики, не надо его сейчас ни о чем спрашивать. Пожалуйста. – Она вскинула повлажневшие глаза. – Я очень тебя прошу.
Казалось, она вот-вот расплачется – всегда сдержанная, гордая Анжелика!..
– Хорошо. – Пораженный, Виктор подался к двери. – Я только переговорю с шефом.
Он чуть ли не бегом бросился в Управление. Черт знает что творится, надо немедленно выяснить. Но как? Если не задавать вопросов Кэтту, о чем спрашивать у Ларкина? Он ведь тоже из их компании – еще вчера отвечать отказался. Виктор сбавил шаг. Идиотство какое-то: все что-то знают – и все молчат.
Он свернул на дорожку к Ларкину, так ничего и не придумав. Оконные рамы были подняты, и из дома доносились голоса – точнее, голос шефа полиции. Плюнув на приличия, Виктор подкрался и прильнул к стене у крайнего окна.
– …Да уж, дела твои из рук вон, – говорил Ларкин дружески и даже как будто с сочувствием. – Право, не знаю, что и посоветовать, нотабене. На твоем месте я б занялся чем-нибудь эдаким… незаконным. Особо прибыльным.
Замерший снаружи Виктор не поверил собственным ушам.
– А я, по-твоему, что делаю? – отвечал Кэт. – Незаконней некуда.
Ларкин буркнул что-то неразборчивое.
– Но я не умею! – с непонятным раскаянием повысил голос Кэт. – Ты не представляешь, что такое полиция в Лайзе, там же стеллара незаконного…
– Да? – перебил полный иронии голос Ларкина. – То-то я наслышан…
– Так это совсем другое ведомство, Эд.
– Неужели?
– Ну, не совсем…
– Ладно-ладно!
– Но оплачивается-то по другим каналам…
Вероятно, Виктор узнал бы еще много интересного о своем друге, но тут в комнате загудел коммуникатор.
– Слушаю, Ларкин. Так. Так. Что-о? Черт… То бишь пожрать отлучался, нотабене… Ну да, да! Понял. Понял, говорю! Все.
Раздался стук – шеф в сердцах ахнул по чему-то кулаком – и голос Кэтта:
