– Вот почему вы о разборках церковных заговорили, – сообразил Валентин.
– Да. Очень не хотелось бы, чтоб это было воспринято как сведение счетов между различными религиозными конфессиями. Я просто чувствую, что здесь что-то не то, и боюсь, что святостью здесь и не пахнет.
– Чутье старого спецназовца заговорило?
– Да. Но это все пока мои предположения. После знакомства с вашей уважаемой организацией у меня возникла мысль: а не является ли эта парочка вашими клиентами? Поэтому, прежде чем звонить во все колокола, я решил обратиться к тебе с неофициальной просьбой: присмотрись к ним повнимательней, если, конечно, найдешь на это время.
– Присмотрюсь. Сегодня не обещаю, не исключено, что в конторе зависнуть придется, но в течение двух-трех дней обязательно эту парочку навещу. Если что учую, наше ведомство подключу и вас в пределах дозволенного проинформирую.
– Спасибо, Валентин. Я в тебе не сомневался. Благословляю тебя на дело сие благое. – Отец Никодим осенил крестным знамением юношу и покинул салон автомобиля.
Лейтенант проводил его взглядом. Как только настоятель скрылся за церковной оградой, Валентин надавил на педаль газа и помчался к родной конторе, стремясь наверстать упущенное время. Через пятнадцать минут он был на месте. Поставив машину на служебную стоянку, Валентин потоптался около нее, а потом, махнув рукой, извлек из багажника собранный Жилой баул. С вызовом хозяина в контору тот не ошибся, так, может, и с аналитиками что-то путное получится?
Вид лейтенанта с огромной сумкой через плечо, пытавшегося протиснуться через вертушку, развеселил охрану.
– Что в сумке? – напустил на себя грозный вид Славик, который дежурил сегодня в стеклянной будке проходной.
– Завтрак, обед и ужин… с собой, – пропыхтел Валентин, пытаясь преодолеть препятствие, но строгий вахтер не спешил нажимать педаль разблокировки вертушки.
– На досмотр! – облизнулся Славик, окидывая баул плотоядным взглядом.
Валентин понял, что его сейчас будут конкретно бомбить, и не ошибся. Подскочившие охранники сдернули с него сумку, расстегнули молнию и начали азартно рыться в «туесочке», собранном заботливым Жилой хозяину в дорогу.
– Слушай, да тут и впрямь одна жратва, – удивился один из охранников, доставая из баула солидный шматок сала.
– Что, действительно только жратва? – удивился Славик, высовываясь из будки.
– Ага, – подтвердил второй охранник, выуживая из сумки хлеб и банку с огурцами. – Тут еще и бутерброды есть.
– Да он реально захолостяковал, – восхитился Славик. – Только жена за порог, а ему уже кто-то бутерброды в дорогу сооружает.
– Что за грязные намеки? – возмутился Валентин.
– Ладно, Херувим, не парься, Папе не сдадим, – хмыкнул первый охранник. – Нет, ну надо же, ни одной бутылки.
– Даже конфисковать нечего, – тяжко вздохнул второй охранник, – а я так надеялся вечерком после работы таможенный сбор под хорошую закуску приговорить.
– А вот фиг вам всем! – обрадовался Валентин. – Руссо агенто! Облико морале!
– Ладно, проходи, – махнул рукой вахтер. – И не забудь к Папе заглянуть.
– Он мне к аналитикам велел идти.
– Ничего не знаю. Папа приказал: к нему.
Охранники покидали провизию обратно в сумку и пропустили юношу. Система электронной защиты отсканировала радужку глаза действующего агента конторы «Ангелов Миллениума», лифт распознал капиллярные узоры его пальца и послушно опустил на полторы сотни метров под землю, доставив на территорию конторы. Первым делом юноша прошмыгнул в пустующую в связи с отпуском сотрудников секцию третьего крыла, затолкал под свой письменный стол баул и только после этого отправился на ковер к начальству.
