– Давай-ка рации отключим.
– Да, их нам надо отключить,
Мало ли что, а их сигналы,
Нас могут враз разоблачить.
Их отключив, пошли на крышу,
Раздельно, осторожно шли
И, слава Богу, без сюрпризов,
До крыши не спеша дошли.
Глядя вокруг, смотрели в карту,
С трудом свой дом определив,
Справа от них был в сотне метров,
Частных домов большой массив.
Слева и прямо шли кварталы
Таких же типовых домов.
– Судя по карте, до дороги,
Еще земля боевиков.
А тут уже войска режима…
– Он не режим, а власть страны.
Свергнуть ее и создать хаос,
Такой ведь план у Сатаны?
– Свергнуть его ради свободы.
Он плохой лидер, он тиран.
Мы оппозиции поможем…
– А следующий будет Иран?
– Там тоже все очень печально,
Нет демократии, – режим.
Дойдет черед и до Ирана,
Мы так же разберемся с ним.
– Так же, как в Ливии с Ираком?
Теперь там хаос и война.
А раньше был мир и порядок,
Цвела в нем каждая страна.
Там правил их народный лидер,
И был порядок и закон,
Пока судьбой их не занялся,
Ваш вездесущий Вашингтон.
Сейчас вот, Сирия пылает,
На Украину влезли вы,
Зато в Америке порядок,
Две сотни лет там нет войны.
Скажи, кто дал такое право,
Вам судьбы стран других решать?
Вы слишком широко идете,
Штанишки можете порвать.
– Вы что ли нам штаны порвете?
Дикая, нищая страна.
Ты посмотри, как вы живете,
Ведь вокруг вас всегда беда.
– Штаны и все, что под штанами,
Ходили много к нам с войной,
Все об нас зубы поломали,
Позор познав, в штанах с дырой.
Тем же путем и вы идете,
Будет война, где влезли вы,
Везде свой грязный нос суете,
И вы есть, слуги Сатаны.
А потому вокруг нас беды,
Что всем покоя не дает,
Величие страны огромной,
Зависть слюной из вас течет.
Ты насчет дикости ошибся,
Нашу культуру чтит весь Мир,
Чехов, Толстой и Достоевский,
Для миллионов он кумир.
Да, не богаты мы сверх меры,
Но и не бедны, не скажи,
За свой счет мы живем, как можем,
Не то, что вы, в долгах и лжи.
На крыше средь антенн и тросов,
Под жарким солнцем среди дня,
Стояли два врага вчерашних,
Друг друга жалили виня.
Вчерашний враг, врагом уж не был,
Но другом стать пока не смог,
Хоть кое-что и прошли вместе,
Не просто перейти порог.
Молчал чуть хмурый Алабама,
Владимир факты говорил,
Которые нечем оспорить,
И он его не перебил.
Сказав, что думал без помехи,
Владимир тоже замолчал.
– Прости, я не хотел обидеть.
Американец вдруг сказал.
– Здесь извинения не к месту,
Ты убежденный патриот,
Кем-то введенный в заблужденье,
А в Мире все наоборот.
Будет возможность, докажу я,
Как заблуждаешься ты друг
И, что политика вся ваша,
Порочный, замкнутый, злой круг.
***
Невдалеке стрельба открылась,
Ухнул пехотный миномет
И мина, разрезая воздух,
До цели начала полет.
Невольно оба аж присели,
К реальности вернул их звук,
И автоматы крепче сжали,
Ладони их солдатских рук.
Слышен раскат, взорвалась мина,
Что вдаль отправил миномет,
Ухнул еще раз, и еще раз.
– В кого же он так часто бьет?
Владимир посмотрел в бинокль,
Толкнул товарища: – Смотри!
Вон видишь, где снаряд взорвался,
Там дом, весь в облаке пыли.
И от зажженного пожара,
Клубами поднимался дым,
И, что-то очень отдаленно,
Напоминало это им.
Секунда, и дошло обоим,
Дым очень уж напоминал,
Фигуру старца неземного,
Что их на небе принимал.
– А вот и знак, туда нам значит.
– На карте место обозначь.
– Теперь хоть не вслепую ползать…
– Присядь Владимир, не маячь!
Карта наглядно показала
Силы сторон, как напоказ,
Но не секрет, что измениться,
Все может круто через час.
Маршрут прикидывали с крыши,
