Мы видим, как вслед за «улетающими» белыми буерами растёт целое поле чёрных столбов.
Немецкий наблюдатель ошарашен. Мы видим отражение этого извержения в стёклах окуляра его перископа, видим его широко раскрытые от страха глаза, видим всю его напряжённую фигуру, сгорбившуюся у перископа. Видим с высоты всю картину вспененной акватории.
И уходящие по белому полю буера. Стройной четвёркой лебедей они несутся по ветру к противоположному берегу.
Сцена 9.
Берег Ладожского озера. Село Осиновец. Штаб Балтийского флота.
Внутри землянки вице-адмирал Трибуц и капитан первого ранга Птохов. Они тоже оторвались от окуляров перископов, лица их радостны.
– Удалось! – удовлетворённо заявляет Птохов.
А адмирал уже кричит кому-то в трубку телефона:
– Давай ледокол, давай катера, пока немцы не очухались, давай, вперёд!
Он бросает трубку, быстро возвращается к перископу.
– Эх, не затянули бы наши, не затянули бы! Давно мы так близко не подходили к их акватории, берег – как на ладони, вся их дислокация – на картах. Нам бы склады разбомбить, да артиллерийские гнёзда. Полегче бы Ленинграду пришлось….
– Говорят, гитлеровцы какую-то сверхмощную пушку обещали приволочь, чтобы город бомбить….
– Пока есть сведения, что доставлены снаряды для 52-сантиметровой французской гаубицы, думаю, решили работать против наших портов, разрушать наши береговые укрепления. Потому считаю сегодняшнюю операцию важной, работающей на упреждение. И важно уничтожить артиллерийские склады. Так мы выиграем время.
Оба командира вновь приникают к окулярам.
На дальнем горизонте видно, как множество судов, идущих вдоль чужого берега «поливают» градом снарядов из пушек и крупнокалиберных пулемётов немецкие укрепления. Деморализованный противник не может дать отпор. Вокруг него всё горит и взрывается.
Адмирал просит соединить его с авиацией.
– Алло, Семёнов, давай поднимай твоих штурмовиков, бомбардировщиков, всех, кто может летать! – кричит он в трубку. – Прикрой отход нашей флотилии. У них боезапас сейчас закончится, пойдут назад. Не дай немцу голову поднять.
– Ну, и молодец! – удовлетворённо произносит он последнюю фразу и кладёт трубку.
– Хорошо с толковыми командирами дело иметь, – вновь обращается он к Птохову. – С полуслова понимают. Чётко отрабатывают…. Кстати, тебе особая благодарность. И – твоим буеристам. Дай им хоть отпуск, что ли…. И, давай, форсируй создание большого отряда буеристов, как я говорил, до 100 человек. Погляди, может, Демарина им командиром… с повышением звания, конечно.
– Так точно, Владимир Филиппович!
– Ладно, и сам ступай, отдохни. На сегодня ты своё дело сделал. Готовься к ответным действиям врага. О соображениях доложишь на вечернем совещании.
– Есть! Разрешите идти?
– Идите.
Каперанг идёт к вешалке у входа в землянку. Быстро накидывает чёрное форменное пальто, шапку. Выходит на улицу.
Над Ладожским озером встаёт яркое зимнее солнце. Оно слепит глаза. Заставляет щуриться. «Хорошо, – говорит сам себе Птохов. – Значит, до завтра взорванную акваторию точно не затянет. Форсирования от немца ждать не приходится».
Сцена 10.
Берег Ладожского озера. Советская сторона. Солдатская землянка.
К своей землянке, сложенной из брёвен, мешков с песком и снега со льдом, группа Демарина возвращается бодро и возбуждённо. Все довольны удачно выполненным опасным заданием.
Одновременно слышны реплики:
– Когда граната осталась на льду, думал: капец, посечёт осколками….
