* * *
Лера и Гриша возникли во плоти в ее квартире на двадцатом этаже, откуда Гриша унес ее в новое существование целую жизнь назад.
Если бы сторонний наблюдатель был в квартире, он бы увидел, как посреди комнаты внезапно появились две фигуры и отразились в большом стенном зеркале.
Лера оглядывалась со странным чувством. Как будто прошлое вернулось, прикоснулось к ней пыльной, старой тюлевой шторой. Лера почувствовала запах пыли, запах горя, пережитого и позабытого отчаяния.
Илюшкины рисунки. Урны с прахом родных. Лера невольно поежилась. После того как она видела их живых, радостных, проживающих свой счастливый день снова и снова, урны казались досадным напоминанием о смертной реальности.
– Я хочу их похоронить, – сказала она Грише, указав на урны, – не хочу, чтобы они стояли тут.
– Обязательно, – согласился Григорий, – все в свое время. Где твой паспорт, ты помнишь?
Лера кивнула. Конечно, она помнила. Когда-то отец сделал маленький тайник в шкафу, поименовав его «наш сейф», – он любил давать смешные названия всему и всем, – в «сейфе» хранились документы и мамины украшения.
После аварии Лера оттуда забрала документы родителей и брата, ее паспорт так и остался лежать рядом с несколькими кольцами, сережками, цепочкой.
Она открыла шкаф, нащупала потайную защелку и вытянула ящичек. Взяла паспорт, задвинула ящичек назад.
Положив паспорт в карман, Лера подошла к двери и подергала ее. Заперто.
Она растерянно оглянулась на Григория:
– А где ключи? Я же оставила их на столе. А теперь их нет.
– Полиция забрала, – предположил Гриша. – Да, проблема. Выйти можем в бесплотии, но паспорт с нами не выйдет, а во плоти сидим запертые.
– Может, сбросим из окна и подберем? – предложила Лера.
– Может улететь далеко, не найдем, – возразил Григорий, высовываясь из окна. – Все-таки двадцатый этаж.
Он повернул голову и посмотрел вверх.
– Найдется какая-нибудь веревка?
– Найдется.
Лера отправилась отыскивать веревку на антресолях, Гриша открыл окно пошире.
– Я выхожу в бесплотии, забираюсь на крышу, ты бросаешь мне веревку, потом привязываешь пакет с паспортом и выходишь в бесплотии на площадку, – наставлял он Леру, – а дальше все по плану.
Так и сделали. Гриша, перегнувшись через парапет, поймал веревочный свиток, перебирая руками, подтянул пакет.
– Порядок, – перевесившись вниз, показал он большой палец. – Выходи, жду тебя на площадке.
Лера вышла на площадку, поднялась к железной лестнице, ведущей на крышу, и нашла загораживающую выход решетку с цепью и замком.
Гриша появился по ту сторону решетки, протолкнул паспорт сквозь прутья, исчез и снова появился уже по эту сторону.
– Утомительно быть смертной плотью, – сказал он, усмехаясь, – и неудобно. Пора. Звони соседке в дверь.
* * *
Дима собрался идти на прогулку с Графом, когда зазвонил телефон.
– Слушаю, – сказал он, надевая на Графа ошейник.
– Митюсик, Митюсенька, – защебетала жена, – мне нужна твоя помощь.
Дима скривился, как от больного зуба. Сейчас опять загрузит его своими заботами и проблемами.
Жена у него была бывшая по факту, но все еще настоящая по бумагам. Она от него ушла года два назад, посчитав, что он мало уделяет ей времени, слишком много работает, мало зарабатывает, плохо ее развлекает, не одевает, тратит деньги на собаку, а не на пластику для нее, не возит по курортам, не покупает новые телефоны немедленно после того, как они появляются в продаже.
