Обогнув очередной угол, мы очутились около одной из этих здоровенных металлических коробок – ну, тех, что на боку лежали. Звук доносился из нее. Невидимка махнул рукой – иди, мол, на дальний конец. Правильно, нужно с разных сторон заходить. Если это ловушка, то хоть вместе не попадемся.
Я полезла через изломанный металл и битое стекло. В таких местах нужно беречь ноги и руки. Наконец мы оба вышли на позицию. И одновременно прыгнули внутрь. Пахло какашками и гнилой кровью. Глаза быстро привыкли к темноте – для Охотника это полезный навык. Я упорно тренировалась после вылазки: училась ходить вслепую. Это пошло на пользу.
Я всмотрелась в темноту, изучая нутро огромного ящика. Раньше мне не приходилось бывать в этих укрытиях. Оказалось, в них понатыкано металлических шестов, а еще устроены сиденья. Никаких чудовищ не обнаружилось. Зато я увидела худющего мальчика. Человека. Такого мелкого нельзя выпускать из анклава! Что он здесь делает? Не охотится же – какой из него охотник… правда, он держал длинную полосу металла – что ж, такая штука годится и чтобы дать отпор, и чтобы подать сигнал. Сил, похоже, у него совсем не осталось: он лежал на боку и, колотя по полу, выбивал железякой тот самый сигнал. Поначалу он нас даже не заметил.
Я опустилась на колени – подальше от зазубренной полосы металла в его руке. Он сделал отчаянный выпад. Целился он из рук вон плохо – мне даже уклоняться от удара не пришлось.
– Мы тебя не тронем. Мы пришли на помощь.
И тут он развернулся ко мне. Даже в темноте я разглядела: глаза у него странные, какие-то белые. Да этот мелкий слеп! Совершенно слеп! Меня продрала дрожь: в нашем анклаве он бы не пережил младенчества. Старейшины не стали бы тратить продовольствие и прочие ресурсы на того, кто не способствовал делу выживания общины.
– Люди, – выдохнул мелкий. – Вы – люди…
– Да. А ты недалеко от Колледжа. Это наш анклав.
Мелкий с облегчением покивал и опустил оружие.
– Мне нужно поговорить с вашими старейшинами.
Интересно, что скажут старейшины, узнав, что мы ослушались приказа, покинули назначенные нам для патрулирования боковые коридоры и привели заплутавшего чужака. Тем более такого. Но оставить его здесь умирать я не могла. Невидимка молча смотрел на меня. Испытывал он меня так, что ли? Но я приняла решение. Даже если меня накажут снова и отправят с поручением похлеще, чем боковые туннели обходить, – ну и пусть.
– Ты можешь его понести? Похоже, он не сможет идти.
– Он легкий. Конечно, смогу. Но если попадем в передрягу, будешь отбиваться. Сумеешь, салага?
Голос у него звучал напряженно, я бы даже сказала – беспокойно. Мне это понравилось.
– Поживем – увидим, – отрезала я.
Невидимка ничего не ответил, поднял мелкого и перекинул через плечо. И полез наружу. Я сунула один кинжал в ножны, второй зажала в зубах и полезла следом. К счастью, я запомнила все повороты. И считала их, пока мы бежали. Поэтому обогнала Невидимку и пошла быстро, но так, чтобы он со своей ношей не отстал.
– Придется прорываться с боем, – тихо сказал он.
Мы шлепали по стоячей воде.
– Угу. Уроды чуют ослабленных издалека, – так же тихо ответила я.
И если Невидимка прав, и они лезут на анклав потому, что голодают, мы для них сейчас – двуногая добыча. Стая Уродов может завалить Охотника с напарником. Охотники погибали – профессиональный риск, ничего не попишешь. Но дорого продавали свои жизни.
