Однако нам повезло – стойкость наших оппонентов оставляла желать лучшего. Наткнувшись на жесткий, я бы даже сказал жестокий, отпор, бредуны «сдулись». Вначале их вожак аккуратно, как и просили, достал из кобуры первый револьвер и бросил его на пол перед собой, потом стоявший от него справа бандит, демонстративно изогнувшись, вытащил двумя пальцами из кобуры на боку потертый ТТ… А потом… Потом перед нами образовалась небольшая кучка оружия. Причем все разоружение заняло едва ли больше пары минут. Все это время мы молчали.
– Все? – спросил Удовиченко спустя десяток секунд после того, как последний ствол брякнулся на пол.
– Да, – сдавленно ответил Самоед, – только у Гучки осталось, но ему сейчас не двинуться, – и он мотнул головой в мою сторону, точнее – в сторону моего персонального пленника.
– С ним мы сами разберемся, – тон полковника не предвещал упомянутому Гучке ничего хорошего. – А вы ступайте себе… Или вон чайку, что ли, попейте, нервы полечите…
– А? – и грозный «ганфайтер» жалобно посмотрел на бывшее свое оружие.
– Там видно будет… Хотя ты, похоже, умный… – ирония в словах Сергеевича была заметна, как прожектор в безлунную ночь. – Слово «контрибуция» знаешь?
– Чего?
– Должен ты мне! Вот чего! – не вдаваясь в долгие объяснения заявил полковник. – Завтра придешь – решим тогда, за сколько я железяки ваши верну. Все – свободен, как негр в Африке!
На прощание я освободил Гучку от обреза охотничьей двустволки, потертого ПМа и двух ножей и присовокупил все это к нашей остальной добыче.
* * *
Когда переполох, вызванный нашей небольшой размолвкой с местными жителями, улегся, Верстаков негромко спросил:
– А не очень круто мы забрали?
– Федор в местных раскладах дока, – перевел я стрелки на Говоруна. – И если пока молчит, значит, ничего страшного.
Дейнов как раз возился с лежащими перед ним трофейным пистолетом, выщелкивая патроны из магазина, а потому ответил не сразу, а только закончив работу:
– Все путем, мужики! Я про этого Самоеда слышал. Ничего особенного – мелкая шайка на подхвате.
– Мелкая, это сколько? – не унимался Верстаков.
– Тебя, кэп, как звать-то? А то все время по званию неудобно, а по фамилии – долго.
– Андрей, – ответил капитан, протянув руку. – Или Зуб – это как кому удобнее, – добавил он, отвечая на рукопожатие Говоруна.
– А меня Федор или Говорун, но это ты и так понял, я думаю. Так вот, Андрей, их всего, дай бог, пара десятков наберется, так что нам ни с какого боку не помеха. Да и наехали они сам видел как криво. Без разведки, без прикидки. У нас деревенские, бывает, жестче прихватывают.
– У нас тоже.
– Вот я о том и говорю. Им, скорее всего, кто-то из местной челяди стуканул, что совсем не местные приехали, они и решили на шару патрончиков срубить.
– То есть продолжения не будет?
– А кто ж его знает? – развел руками Федя. – Но думаю, серьезных проблем не будет. С утра к городовому местному сходим, «наган» подарим. Так, Илья?
– Отчего же не сходить? Сходим, раз надо.
– Все поели? – спросил после минутной задумчивости полковник. – Тогда пошли к машинам, там и разговоры разговаривать не в пример удобнее, и вторую смену пора кормить.
