Анна и французский поцелуй - страница 12

Ничего удивительного. Моя мама работает учителем биологии в старшей школе, и у нас почти не бывает лишних денег. Отец выплачивает ипотеку и помогает со счетами, но этого недостаточно, а мама слишком горда, чтобы просить больше. Она говорит, что он все равно ей откажет и вместо помощи просто купит себе еще один эллиптический тренажер.

Возможно, в этом есть доля правды.

Остаток утра проходит будто в тумане. Мне нравится профессор Коул, и преподаватель математического анализа, профессор Бабино, достаточно мил. Он парижанин, покачивающий бровями и плюющийся во время разговора. Честно говоря, не думаю, что плевки можно отнести к французской особенности. Я подозреваю, что он просто шепелявит. Но с акцентом трудно сказать наверняка.

После я отправляюсь на первое занятие по французскому. Профессор Жилле тоже оказывается парижанином. Разумеется. Школы всегда предпочитают нанимать носителей языка для преподавания иностранных предметов. Мои учителя испанского всегда, когда я поднимала руку, закатывали глаза и восклицали: «Aye, dios mio![9]». Они разочаровывались, когда я не могла понять то, что им казалось очевидным.

И я перестала поднимать руку.

Как и ожидалось, класс полностью состоит из первокурсников. И меня. О, и еще одного студента на год младше меня, того сердитого парня, разочарованного своим расписанием. Он с энтузиазмом представился как Дэйв, очевидно, как и я, испытывая облегчение от того, что он тут не единственный старшеклассник.

Возможно, Дэйв все-таки довольно крут.

В полдень я следую за толпой в столовую. Игнорируя основную очередь, направляюсь сразу к столику с фруктами и хлебом, хоть паста и пахнет потрясающе. Я такая трусиха. Лучше умру с голода, чем попытаюсь заказать на французском. “Oui, oui!” – сказала бы я, указывая на случайные слова на доске. И тогда шеф Длинноус принес бы мне что-нибудь отвратительное, и мне бы пришлось купить это от стыда. Конечно же, я хотела заказать жареного голубя! М-м-м! Прямо как у Нанны.

Мередит с друзьями сидят за тем же столиком, что и утром. Сделав глубокий вдох, присоединяюсь к ним. К моему облегчению, никто не выглядит удивленным. Мередит интересуется у Сент-Клэра, виделся ли он уже со своей девушкой. Он расслабленно откидывается на спинку стула.

– Нет, но договорились встретиться сегодня вечером.

– А летом ты ее видел? У нее уже начались занятия? Какие курсы она выбрала на первый семестр? – Мер продолжает задавать вопросы про Элли и получает односложные ответы. Джош и Рашми целуются – я даже вижу их языки – так что я возвращаю внимание к хлебу и винограду. Как это по-библейски с моей стороны.

Виноградины меньше, чем я привыкла, и на кожице легкая текстура. Или это грязь? Я макаю кончик салфетки в воду и тру крошечные фиолетовые шарики. Это помогает, но они все еще шероховатые. Хм-м. Сент-Клэр и Мередит замолкают. Я поднимаю взгляд и обнаруживаю, что они смотрят на меня с одинаковым недоумением на лицах.

– Что?

– Ничего, – говорит он. – Продолжай свои виноградные банные процедуры.

– На них была грязь.

– Ты попробовала хоть одну? – спрашивает он.

– Нет, на них все еще эти крошечные пятнышки грязи, – я протягиваю одну виноградину, чтобы показать. Сент-Клэр выхватывает ее из моих пальцев и отправляет себе в рот. Я завороженно наблюдаю за его губами, горлом и тем, как он глотает.

Я колеблюсь. Что предпочтительнее: чистая еда или его хорошее мнение обо мне?