Несмотря на то что Русь приняла христианство, её быт и нравы пронизывали языческие обряды, которые отражали древний культ Земли, близкий по духу Ингигерде, также носившей два имени – языческое и христианское.
Вскоре в гридницу внесли высокий, пышный каравай, на котором переплелись колоски с листочками, расцвели чудо-цветы, как живые трепетали крылышками птицы… Он лежал на рушнике, вышивка которого была весьма символична: на обоих концах вилась виноградная лоза как символ принадлежности к христианству, а выше расположились символы мужского начала – крест, розетка и круг, изображенные в форме Перунового колеса, являвшегося знаком солнечного божества, огня, мужской силы и плодородия.
И каравай, и рушник были олицетворением богини Земли, которая дала людям два великих дара – хлеб и полотно, колосья хлебные и растения для прядения.
Ингигерда окинула себя взглядом с высоты своего роста и осталась довольна великолепным багряным платьем, унизанном жемчугом и перетянутом серебряным поясом, которое ладно сидело на ее стройной фигуре. Низ его широких свободных рукавов и подола был вышит узором из серебряных нитей.
Любава помогла ей надеть на волосы, заплетенные в две косы и уложенные на голове, шелковый платок – повой, а сверху парчовую шапку, отороченную куницей. Великая княгиня была уже готова встречать Ярослава с его дружинниками.
Ждать их долго не пришлось. Открылась дверь – и в неё вошел великий князь, одетый в темно-фиолетовый кафтан с нижней красной каймой и облегающими рукавами, заканчивающимися цельнозолотным алтабасом8, на который поверх была надета барма9 – цепь из пяти золотых медальонов, покрытых эмалевым покрытием, три из которых по центру были с ликами святых. Сверху была накинута темно-синяя мантия10 с широкой золотой каймой – корзно,11 застегнутая рубиновой пряжкой. На ногах красовались сапоги из красного сафьяна,12 фигурный верх которых был украшен самоцветами, а голову венчала соболья шапка с низкой тульей13 из золоченой ткани.
Ярослав сделал несколько шагов, прихрамывая на правую ногу, которая была длиннее левой из-за повреждения тазобедренного и коленного суставов вследствие наследственной болезни. Однако Ингигерда знала, что, будучи человеком недюжинной силы воли, ему удалось этот физический недостаток, делавший его неидеальным князем, преодолеть благодаря тому, что он был неотделим от своего коня, проводя большую часть жизни в седле, из-за чего люди забывали о его недуге.
Красавцем назвать его было трудно. Удлиненное сухощавое лицо имело относительно неширокие тонко очерченные скулы, резко выпяченный нос с горбинкой и узкие губы, которые прикрывали длинные густые усы, расправленные в разные стороны. Темные прямые волосы, посеребренные сединой, обрамляя лицо, достигали подбородка. Несмотря на худощавую фигуру среднего роста, его телосложение было крепким, а мускулы сильными. Но более всего обращал на себя внимание смелый и дерзкий взгляд его блестящих желто-карих глаз.
Ингигерда ждала великого князя посередине зала, держа на руках рушник с караваем и солью. Ярослав был растроган таким приёмом, что отразилось во взгляде, которым он посмотрел на свою супругу. Встав на колено, он поцеловал край полотенца, в то время как две девушки обмахивали его только что сорванными свежими березовыми ветками, которые олицетворяли силу и крепость.
Затем Ярослав отломил от каравая кусочек и, обмакнув в соль, съел. Все присутствовавшие были довольны, что их великий князь соблюдает древний обычай, не отказавшись от него в угоду новой вере. Ингигерда залюбовалась его движениями, уверенными и в тоже время плавными.
