– Так -то оно так, но тебе, Ярослав, пора отвести свои взоры от Империи восточных римлян,18 Балкан и Востока. Нашим детям нужно будет подыскать жен и мужей в Европе, дав тем самым толчок к развитию Руси именно в её направлении.
– Твоя мудрость, моя княгиня, зрит в глубокое завтра. Я прислушаюсь к ней.
Этот разговор вспомнится Ингигерде через одиннадцать лет, а сейчас она продолжила вместе с мужем праздновать одну из его побед.
Ярослава уже в который раз удивляла своим умом и рассудительностью его супруга. Великий князь вспомнил события одиннадцатилетней давности, когда его племянник, полоцкий князь Брячислав Изяславич, повторно напал на Новгород, не усвоив прежний урок после того, как был разбит на реке Судоме самим Ярославом.
В тот раз он послал во главе войска Ингигерду, которая не только нанесла поражение Брячиславу, но и сама приехала к нему в ставку, не боясь попасть в плен. Именно она примирила его и Брячислава, уговорив передать ему Витебск, после чего полоцкий князь больше не нападал на Новгород.
Выступила Ингигерда также посредницей между ним и возмутившейся наёмной норвежской стражей, предупредив бунтовщиков, что будет защищать интересы супруга. И примирила обе стороны без серьезных последствий.
Оставив дружинников пировать дальше, великий князь с супругой спустились к Волхову, на правобережье которого на окраине славенского Холма ближе к Торгу находился княжий двор. Прогуливаясь по берегу, они вели неспешный разговор.
– Ты уже тринадцать лет как бессменный великий князь Киевский, а мы продолжаем жить в Новгороде. Не пора ли нам перебраться в Киев? – спросила Ингигерда.
– Я предпочитаю Новгород, потому что не люблю Киев, – ответил Ярослав, любуясь водной гладью реки, отражавшей молодой полумесяц и узоры далёких звёзд. – Сколько себя помню, на южных окраинах было всегда опасно: постоянные военные конфликты и войны за престол. К тому же местное боярство и богатые общины греков и евреев, обладающие большим влиянием в городе, враждебно настроены ко мне. Они продолжают чтить память моего отца. Для них он до сих пор Владимир Святой и Владимир Красно Солнышко. Я же в их глазах остался строптивым сыном, который пошёл против отца, отказавшись выплачивать ежегодную новгородскую дань Киеву.
– Но ведь ты на законном основании занял Киевский престол, а значит, они должны тебя уважать и почитать.
– На момент смерти отца всё было слишком сложно. Накануне своей болезни он узнал, что Святополк был одним из соучастников заговора против него, и бросил его с женой и духовником в темницу. Потом отец заболел и умер, хотя я склоняюсь к тому, что его отравили сторонники Святополка.
– Почему ты так думаешь?
– А как по-другому можно объяснить то, что кто-то выпустил Святополка из темницы незадолго до кончины отца? – вопросом на вопрос ответил Ярослав. – Всё было подготовлено, чтобы он, находясь в Киеве, мог легко захватить власть.
– Но ведь Святополк младше тебя на два года, а потому законным престолонаследником после смерти отца должен быть ты.
– Да, если исходить из того, что мы оба сыновья князя Владимира.
– А разве это не так? – удивилась Ингигерда.
– Нет, не так, поскольку Святополка отец усыновил. Правда, об этом не принято говорить.
– Что ж, это хорошо скрывают, раз тайну эту я до сих пор не узнала. Может, ты мне её сам расскажешь?
Ярослав кивнул головой и какое-то время молчал, собираясь с мыслями.
