Пока готовились блюда, мы пили пиво. Только Аманта варила его таким образом, что оставался в солодовой горечи сладковатый абрикосовый привкус. И пузыри на языке и нёбе создавали резкий контраст вкусов, превращая обычный, казалось бы, напиток, в особенный. Скольжение природного пейзажа в моменте – то, на что я могла бы смотреть вечно. Застывший кадр, идеальный, изъятый из мечты – травы, полевые цветы, стрекот сверчков. В него, как ни странно, хорошо вплетался гул голосов и даже музыка от барной стойки.
Сегодня пиво казалось мне особенно вкусным – хотелось глотать его и глотать. Может, напряжение? Так я думала, пока не догадалась… И сразу посмотрела на хитрые лаковые глазки Алана.
– Ах ты, черт… Что ты добавил мне в пиво?
Это ведь он нес его от стойки до столика. Успел колдонуть.
У меня внутри будто образовывалась воздушная подушка из легкости и веселья. Эффект краткосрочный, но очень очевидный. Хотелось хихикать, а ведь еще минут пять назад я устало грустила.
– Немного любви и смеха, – Ал пожал мускулистыми плечами. Все-таки рубашка ему шла. – Тебе не помешает, ведь так? А то этот вечер тебя просадил.
Зато теперь печали как не бывало. Заиграй сейчас заводной ритм, и я пошла бы танцевать. Половина «колдонутой» кружки сработала, как вагон искристых коктейлей в хорошей компании. Хотелось жить, обниматься. Алана я не могла даже упрекнуть, смотрела на него, широко улыбаясь, а тот улыбался в ответ – он только что «сделал» мой вечер.
«Спасибо, напарник».
«Я тут. Если что».
В этот момент принесли картофель, ребрышки и мой кусок торта. Но торт я отодвинула, подавшись на запах мяса. Ал знал обо всем заранее, переложил часть своего блюда на отдельную тарелку, придвинул мне запасные приборы. Отсыпал картошки – ешь, мол, краса. Сам смачно откусил кусок, прожевал, запил пенным. Вытер губу и усики, довольно выдохнул, после спросил:
– Слушай, там в доме Доры я кое-что видел – темную структуру, да? Медальон сплел…
– Да, была такая.
– Куда она исчезла так быстро? Пока я кормил хозяйку, паутины не стало, а ведь я даже отсвета твоего пламени не видел…
– Её уничтожил деймон. – После пива с искорками тепла о Вэйгарде было несложно говорить. Скорее, весело.
– Каким образом?
– Закапсулировал все ветви. И, когда я прикоснулась к его заклятью, оно активировалось, уничтожило структуру внутри себя. После черный дымок устремился в небо и сложился в буквы «Пожалуйста».
Алан хмыкнул.
– А он позёр, однако.
Да уж. С такими силами можно было позировать, а можно и нет – эффект восхищения все равно сохранялся. Но вслух я согласилась:
– Точно.
– Слушай, а он однозначно на тебя серьезно нацелился. Раз всё сделал именно так.
Тут не имело смысла ничего говорить, потому как Ал был прав. И теперь, расправившись с аппетитным ребрышком с чужой тарелки, перекочевавшим на мою, ухмыльнулась я:
– В следующий раз, когда ты пожелаешь, чтобы меня нагнул некий доминант, можешь сразу отправлять адресно. Знаешь, к кому и куда.
– Ну уж нет, к нему я тебя не отправлю никогда. Это… слишком. И вообще, я заткнулся насчет доминантов, всё, баста.
Ветерок колыхал края салфеток, лежащих под тарелками; с холмов продолжало течь незримое спокойствие. Интересно, что за ними? Никогда там не бывала, потому как в ту сторону почему-то не было проложено дорог.
– Что, Роб лучше?
Напарник, не любивший что-либо признавать, вынужден был-таки кивнуть.
