– Издеваешься?
– Марта! Всё будет в порядке. Будет даже лучше, чем ты это представляешь сейчас. Но нужно потерпеть.
Марк летел не наобум. Он летел на Федотову косу. До неё оставалось не меньше часа быстрого лёта, и тут грянула гроза.
Лететь в грозу было не так уж безопасно, но зато была гарантия, что под грозовой тучей он будет незаметен для любых спутников и наблюдателей.
А дождь грянул знатный.
Но ливень быстро перешёл в морось, и лететь стало намного легче и безопасней.
– Вот мы и дома. – Сказал Марк, посадив септалёт на огороженный серым забором участок. – Холостяцкие апартаменты.
С одной стороны этого участка находился трёхметровый жестяной ангар, коричнево-бурый от ржавчины, а с другой – не то недостроенный, не то разрушающийся дом.
С одной стороны дома на втором этаже окна были застеклены и туда вела металлическая лестница.
Марта смотрела на всё окружающее с удивлением, а Марк открыл ворота ангара, запарковал там септалёт и повел Марту по этой железной лестнице.
Там было две больших и абсолютно пустых комнаты, закрытых стёклами, и закрывающаяся дверь, ведущая в комнаты, которые не были застеклены.
Марк открыл ее и зашёл. Марта заглянула за дверь и увидела, как он разбирает какую-то кучу больших серых дырчатых кирпичей.
– Шлакоблок, – сказал он. – Из таких кирпичей когда-то построили этот дом.
Под кирпичами оказался большой ржавый ящик на колёсиках.
Марк закатил его в застеклённую комнату.
– Аннигилятор?
– Он, родимый. Вместе с чунити, компьютером и скачанной пять лет назад базой. Это самый большой чунити, что мне удалось добыть.
– Тогда нельзя ли мне просушить трусики и обогреть помещение.
– Хорошо. Только в обратном порядке.
Марк включил аннигилятор на нагревание до двадцати шести градусов.
– Раздевайся.
Забрав трусики и комбинезон Марты, он отдал ей свой комбинезон и пошёл вниз.
Марта принесла несколько шлакоблоков. Найдя в холодных комнатах кусок картона, устроила из шлакоблоков два сносных места для сидения.
Марк принёс мокрые прополосканные комбинезон и трусики и повесил их на какой-то торчащий из стены штырь. Вторым заходом он притащил какую-то кровать, сделанную из цепляющихся друг за друга крючков.
Потом принёс какую-то траву и ветки, перевязанные проволокой.
Забросив часть травы в аннигилятор, он набрал какую-то программу, и из чунити поползла метровой ширины мягкая приятная материя.
– Это атлас. На женское бельё номер программы я не помню. Найдём потом.
Когда из чунити выползло несколько метров ткани, Марк изменил программу и получил нитки, иголки и нож.
Всё это он вручил удивлённой Марте.
– Справишься?
– Да ты волшебник.
– Это не я. Это Тао Рубинштейн волшебник. А я только учусь, – сказал Марк, вручая Марте сочный кусок светлого черепашьего мяса.
На верхнем этаже дома было четырнадцать комнат. Но они были разгорожены стеной, проходящей через весь дом.
Наверное, когда-то этот дом принадлежал двум семьям, потому что такая же перегородка была и на первом этаже.
В большой комнате второго этажа на обеих половинах была дырка в полу, которая, как предположила Марта, должна была быть внутренней лестницей. В этой же комнате были двери, через которые можно было войти в шесть небольших спален.
Вообще дом за те две недели, которые прошли с момента побега от федералов, приобрёл изнутри вполне ухоженный вид.
Марта командовала Марком, говоря, что ей надо, а Марк придумывал, как это сделать.
