Аномалии личности. Психологический подход - страница 41

Конечно, существуют внутренние установки разных уровней, роль которых в психической жизни чрезвычайно велика (особая заслуга в их изучении по праву принадлежала грузинской школе психологов, основанной Д. Н. Узнадзе)[92]. Мы склонны, однако, согласиться с А. Г. Асмоловым в том, что главная роль установки как таковой – это сохранение процесса, поддержание избранного направления деятельности[93]. Иными словами, в своей доминирующей роли – это не более, хотя и не менее чем инерция, то есть не движитель, а маховик, придающий в зависимости от своих характеристик (мы говорим, например, об инертности психических процессов или об их лабильности) большую или меньшую устойчивость движению в целом, которое для сколь-нибудь длительного, незатухающего продолжения нуждается в постоянном отстаивании перед собой и людьми, во внутреннем утверждении, в оправдании выбора.

Отстаивание это может быть, конечно же, существенно разным – и активным, и пассивным, и сознательным, и неосознанным, – но именно оно составляет стержень самосознания, основу позиции человека. Так что, проснувшись утром, человек не просто продолжает с той же точки остановившуюся на время сна активную жизнь, словно кем-то заведенный механизм, но выбирает, оправдывает, намечает свои пути осуществления, «заячьи» и «львиные» в том числе^>*.

Слова Гете «лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой» носят поэтому отнюдь не метафорический, а прямой психологический смысл: и счастье и свободу человек не может завоевать раз и навсегда, на всю оставшуюся жизнь, он (и это единственный путь) должен завоевывать, отстаивать их ежедневно. «Мне смешно вспоминать, – писал Л. Н. Толстой своей родственнице, – как я думал, как и вы, кажется, думаете, что можно себе устроить счастливый и честный мирок, в котором спокойно, без ошибок и путаницы жить себе потихоньку и делать не торопясь, аккуратно все только хорошее. Смешно! Нельзя… Все равно как нельзя, не двигаясь, не делая моциона, быть здоровым. Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие – душевная подлость». Ф. М. Достоевский писал, что «все дело-то человеческое в том только и состоит, чтоб человек поминутно доказывал себе, что он человек, а не штифтик!».

Известной аналогией может послужить каждый наш физический шаг, который с точки зрения биомеханики может быть определен как остановленное – вернее, преодоленное падение: начиная ход и переступая с одной ноги в шаг, мы бросаем тело вперед, чтобы подхватить его, подставив другую ногу. Стоящий не движется в данном физическом пространстве, но лишь во времени – оно, обтекая, уходит, проходит мимо него, а он – тем самым – удаляется, отстает от него (как провожающий или опоздавший на платформе от уходящего поезда). Идущий всегда рискует – споткнуться, свернуть не туда, упасть, но только так он может двигаться вперед. Каждый шаг на пути к человеческому в человеке есть тоже преодоление и риск, но не в физическом, а в ином – жизненно-смысловом, духовно-нравственном пространстве (вне зависимости от понимания его максимы – как вообще человечности или Царства Божия на земле)[94]. Лишь так заложенные начертанья, намеки, обещанья способны обрести действительные формы жизни, зримые черты. Да не увидит равнодушное к нам время, как мы годами топчемся и медлим на платформе опасений, все не решаясь устремиться вслед своим надеждам, упованиям и встречам.