– А откуда они берутся? Они такими рождаются? – спросил И Джин, полностью затыканный носами костяшек, которые теперь их полностью облепили, соскучившиеся по простой ласке и доброте.
– Нет, – что-то промелькнуло в голосе Димы, сразу настораживающее. – Костяшками становятся собаки, которые были замурованы ― их завалило, они застряли или кто-то их специально запер.
И Джин впал в ступор.
– Ты хочешь сказать, что они… все мёртвые?! – и костяшки отпрянули от него из-за нахлынувшего на мальчика чувства жути и тошноты.
– Нет! – Тут же возразил Дима и замялся: эта тема была сложной и для него, он не до конца её понимал, а большинство параэкологов предпочитало объяснять себе, что все они мёртвые, по крайней мере, такие, как костяшки. – Не все, – сдался он. – Те, кто умер, живых не любят и никогда к ним так не подойдут. Вот они, – он указал на «бэтейвенов», – и, например, некоторые русалки ― мёртвые, а вот он, – он ткнул пальцем в «мусорника», – неживой изначально, он создан из неживого, понимаешь?
И Джин настороженно кивнул. Костяшки обиженно кружились около него, не понимая, почему он вдруг их к себе не подпускает.
– Вот, – удовлетворительно сказал Дима, раздумывая над тем, что скажет дальше. – Но костяшки и Крысиный Король ― другое дело, они не живые, как мы с тобой, но и не мёртвые, как они, – он снова ткнул в «бэтейвенов» и И Джин, машинально подняв голову, впервые увидел, когда один из них раскрыл клюв, что у них плоские острые зубы, как у пилы, и впервые задумался, что же это за твари, какова их история и чем они питаются. А Дима продолжал, пытаясь помочь себе умудрёнными жестами: – Они в пограничном состоянии между… чтобы…
Издав глухой бессильный рык, он обратился к самому И Джину, продолжая размахивать руками:
– Представь, что ты в западне, ловушке, тебе не выбраться, и ты умрёшь, но ты очень хочешь жить, потому что всякий хочет жить, и чтобы жить и выбраться ты переходишь на другой уровень жизни! Можешь такое понять?
Друг кивнул, у него получалось такое представить, и почувствовал острый приступ жалости к собакам, которым пришлось такое перенести.
Дима облегченно вздохнул.
– Вся разница между нами и ими ― что для смерти им нужно выполнить специальное условие, раз они так жить хотели, как-то так… – закончил он, окончательно перейдя на невнятное бормотание, потирая шею.
– Я понял, – тихо ответил И Джин.
Он оглянулся на ближайшую собаку и присел перед ней на корточки, подманив. Собака радостно подбежала, повиливая хвостом и утешающее ткнула ему в плечо своей костлявой лапой. И Джин взял её лапу в руки: в ней не было ни сухожилий, ни хрящей, а кости плотно сцеплены друг с другом, и всё равно лапа двигалась и гнулась очень податливо.
– А почему у них такие лапы?
– Может это и есть их обязательное условие дополнительной жизни, – Дима потрепал ту же собаку за ухом. – Хотя некоторые любят рассказывать страшилки, типа они их сами от голода обглодали или стёрли, когда из засады выбирались.
– А люди такие же бывают? – И Джин поднял голову, посмотрев на друга.
– Люди? – задумался тот, машинально ухватившись за подбородок и осматриваясь вокруг заметил, как шевелится чёрная тень, до сих пор остававшаяся неподвижной. – О, смотри, вон один!
И Джин обернулся, вставая и увидел, что тень на самом деле человекообразная и будто состоящая из плесени и грязи, а посередине вдруг вспыхнули два жёлтых круга-провала, похожие на глаза. От твари понесло такой агрессией и опасностью, что даже костяшки раздражённо зарычали, косясь на недружелюбного соседа.
