Anotherland - страница 4

– Умершие есть? – сонно проговорила голова, принюхиваясь.

– Нет, – хором ответили мужчины, не переставая почёсывать головы. Некоторые из тех, кто стоял у входа, включая отца мальчиков, были готовы спуститься, чтобы добыть кипяток, что-нибудь съестное и опорожнить вёдра. Всё это делалось под бдительным надзором конвоиров.

– Ну хорошо, что нет. Тогда ты и ты, можете идти. Только недолго и без фокусов!

Смотрящий ещё раз оглядел людей и отошёл. Женщины из шести семей, уместившихся в вагон, облегчённо вздохнули. У одной из них, с которой мама Алёши успела подружиться за первые несколько дней, несмотря на холод, выступили капельки пота над верхней губой. Она постаралась незаметно вытереться рукавом, из-под которого выглянула розовая кожа со следами свежих ожогов. Женщина закрыла спиной длинный тюк, лежащий позади неё на нижнем ярусе нар.

Охранники стояли у вагонов, изредка поглядывая на вышедших мужчин.

– В этот раз хотя бы не надо шеренги строить, чтобы местных от переселенцев отделить, – произнёс первый охранник.

– И не говори. Терпеть не могу узловые станции, вечно толпы людей, – пожаловался второй.

С быстро темнеющего неба падали крупные хлопья, медленно ложась на крыши товарных вагонов и сглаживая их убогость. Самые молодые пассажиры с любопытством разглядывали снег. Печка почти потухла, и холод становился нестерпимым, так что матери засмотревшихся на снегопад мальчишек безуспешно пытались заставить их раздеться по пояс, чтобы вытряхнуть надоедливых вшей. Матери же девочек вычесывали их чёрные густые волосы специальными гребешками. У особо зажиточных на гребешках красовалась перламутровая инкрустация.

Первыми не выдерживали нечеловеческих условий малолетние дети и старики. Во время остановок их тела принимали сопровождающие и оставляли вдоль путей. Если времени было немного больше, то мужчин заставляли копать неглубокие могилы. Бывало, что поезд не останавливался вовсе, тогда трупы просто выкидывали из поезда на ходу. После одного из таких случаев у девятилетнего Алёши, подбежавшего к открытым дверям, навсегда запечатлелась в памяти картина железнодорожной насыпи, усеянной босыми и раздетыми «манекенами». Трупный запах, казалось, въелся во внутренность вагона, в одежду и кожу пассажиров, отказываясь выветриваться, несмотря на холод и сквозняк.

Перед посадкой у всех отобрали паспорта и метрики и передали их коменданту. Бездокументным же, о которых не было известно, как они оказались в регионе, предложили вернуться на родину предков. В начале пути поезд следовал без пункта назначения по железной дороге длиною в восемь тысяч километров. На перегоне между станциями произошла авария. От резкого толчка пассажиры свалились на пол, а после мощнейшего треска и скрежета произошёл второй толчок, тормоза завизжали, и наконец состав остановился. Выходить из уцелевших вагонов людям не разрешили. Спешно отцепили перевернувшийся состав, похоронили 21 погибшего, как могли подлатали полусотню пострадавших. Чудом удалось избежать пожара: он принёс бы ещё больше жертв, а главное, задержал бы другие 123 эшелона.

Дело спорилось и в руках расследователей происшествия. Комиссар госбезопасности через три дня установил причину аварии. Машинист и кондуктор поезда признались в заговоре и шпионаже в пользу Японии. Интересно, что через год сам расследователь бежал и сдался в плен той же стране. Работая на когда-то вражескую разведку, он рассказал не только о дислокации войск в регионе, кодах для военных сообщений и шифрах радиосвязи, но и о терроре и репрессиях в своей стране. Будучи их активным участником, перебежчик поведал о методах, использовавшихся центральным органом управления по обеспечению государственной безопасности. Его рассказы не нуждались в преувеличениях. После того как новообретённое отечество проиграло войну, отложенный расстрел всё же настиг бывшего комиссара.