В сентябре на более обжитых станциях встречались местные женщины с початками кукурузы, от которых исходил пар. Впоследствии эти случаи сравнят с теми, когда дети, по наставлению взрослых, бросали в заключённых женщин круглыми белыми камешками. Женщины сначала возмутились, но, почувствовав запах кислого молока, молча возблагодарили добродетелей. Те также оставляли кусочки варёного мяса, круглого плоского хлеба и толокна в кустах и зарослях камыша, в то время как узницы собирали камыш для постройки бараков. Эти местные жители уже были опытными и знали, как незаметно от бдительных конвоиров оказывать милость впавшим в немилость.
Путники уже потерялись во времени, но по прошествии более 40 дней наступила важная ночь – конец исхода. Людей из нескольких вагонов выгрузили в темноте, оставив на платформе. Некоторые пассажиры, все это время ехавшие в разных вагонах, приветствовали друг друга, радуясь воссоединению. Впервые более чем за месяц они испытали чувство, хоть как-то напоминавшее счастье.
Поезд разгонялся, удаляясь в неизвестность, за ним бежала девочка лет шести. Через какое-то время она остановилась и громко разрыдалась. Мама Алёши увела девочку с платформы и поставила внутрь круга, где стояли все дети – родители кутали их в свою верхнюю одежду. Раздетые взрослые, несмотря на невысокий рост, окружили детей, защищая спинами от ночного ветра. Не зная, куда идти, они подумывали переночевать здесь и начали собирать в кучу узлы, котомки и фанерные чемоданы. Благо климат в этих местах был теплее, чем в степях, покрытых ранним снегом, которые они видели в несколько недель назад. Деревья и кустарники хоть немного мешали ветру разгоняться и нещадно продувать промерзших до костей путников. Послышались голоса людей, говорящих на незнакомом языке.
– Вы кто такие и откуда? – на русском спросил станционный смотритель в шапочке, украшенной узорной вышивкой.
– Нас выгрузили из поезда, – ответил Николай, хорошо владевший языком.
– Председатель говорил, что сюда привезут людей издалека. Но мы не знали, что так скоро! – сокрушался смотритель, продолжая всматриваться в необычные лица незнакомцев. – Уже ночь. Надо идти к председателю. Он большой человек и знает, что делать.
Странная процессия направилась в сторону небольшого поселения, благо идти не пришлось долго. Мужчины, не путаясь в широких штанах, шли впереди, нагруженные пожитками. Женщины в широких юбках зелёного цвета и коротких жакетах очень ровно держали спины, куда были привязаны дети, а на голове они несли большие тюки с одеялами. У дома без окон в начале единственной улицы станционный смотритель велел всем остановиться и опустить поклажу на землю. Собаки уже проснулись, почуяв чужаков, и звонко залаяли. Смотритель застучал в ворота, от чего собаки завелись ещё больше, но, услышав голос хозяина, присмирели. Раздался звук отодвигающегося засова, и из-за ворот вышел человек, похожий на медведя, в накинутом наспех ватнике.
– Председатель, ночью на станции высадили этих людей, но никаких указаний не дали. Что с ними делать? Они уже собирались заночевать прямо там!
Председатель щурился от света единственного уличного фонаря и пытался разглядеть новоприбывших, тихо переговаривающихся между собой. Женщины сидели на тюках, малые дети за их спинами уже спали, а дети постарше стояли с закрытыми глазами, держась за длинные юбки матерей. Отставшая от семьи девочка заснула на руках у женщины, потерявшей сына. Председатель ушёл в дом и чуть погодя вернулся с большой связкой ключей.
