Девушка сидела на периферии своего эмоционального порога и это не могло в ней долго держаться. Рано или поздно это бы произошло. Рано или поздно океан бы высох её лице тоненькими ручейками солёной жидкости.
Сэм покраснел. Как после отравления нервно-паралитическим зарином или зоманом. Зрачки цвета сапфира размером в два карата. Он не понимал, что сделал не так. В горле стоял ком, как вставшая поперёк глотки кость, которую невозможно проглотить. Вернее понимал – он её не узнал. Но не мог никак исправить ситуацию. Он подвигается ближе.
– Ну ты чего? – Спросил он с ноткой заигранности. Если бы он флиртовал, он был бы худшим – Всё хорошо – Сказал он с той же интонацией, заведомо зная, что она мало что изменит.
Он подвинулся ближе и нежным касанием руки обнял её хрупкие, субтильные плечики; одновременно до физического соприкосновения бёдрами. Тушь девушки осталась на тыльной стороне ладони и, негромко шмыгая носом, шёпотом она попросила уйти в другое место.
Она не хотела находиться при свете глаз в таком состоянии. Что ты чувствуешь? Что ты сейчас чувствуешь? Сэм поднимается, конечно, не оставляя девушку без опоры. Поддерживая её за мягкую teres major musculus1, за её мягкую большую круглую мышцу, которая крепится к её хрустальной плечевой кости и находится у неё под мышкой. Сэм держит её под мышкой. Вместе они двинулись в сторону парка, не освещённую никаким светом.
Луна настойчиво пыталась проявиться меж заслонявших её тучных массивов. Её старания увенчались успехом, тучи лениво отступали на восток. Протоптанная совсем недавно сыроватая дорога освещалась сравнительно ярким светом. Его хватало, чтобы видеть рвы и тактично переступать их, поднимая тонкий слой земли на подошвах с каждым шагом. Как если бы они проходили полосу препятствий, они бы справились.
Куда его ведёт девушка, он не знал. Думать о ней, как о незнакомке, Сэм больше не мог. Она знала его. Больше. Она помнит его, но…
Сэм аккуратно взглянул на неё через плечо. Он точно знал это лицо, но он не помнит никаких ярких воспоминаний с ней. Они виделись раньше, иногда приветствовали друг друга. Она никогда не смотрела на него, отчего у Сэма складывалось впечатление, что с такими как он, Девушка, наверняка, не водится. Сэм не придавал этому большого значения, даже, наоборот, это редко задерживалось в нем дольше, чем на мгновения этих размышлений.
Девушка указывает рукой на пустырь в поле.
– Туда. Пошли туда. – В её голосе почти не осталось прежнего состояния.
Сэм кивком утвердил её выбор. Что можно делать среди этих зарослей? Блесни воображением.
Пробирались они уже не по тропинке, а сквозь невысокую траву, она ласково обвивала его ноги. Холодный, но всё же очень приятный к лицу ветер скользил вдоль совмещённых торсов. Немного неловко так идти, но с другой стороны очень даже ловко.
Он рассматривал её стройные ноги, её талию, грацию её походки – она как кошка, ступающая так же аккуратно и тихо; смотрел на её волосы: и чёрной проволокой вьётся прядь2, но цвета их он не различил, как и не различал винтаж от модерна. Сэм не заметил, как они пришли. Так просто засмотреться и потеряться во времени, оказывается.
На пустыре располагались два камня со старым, гнилым от постоянного воздействия солнца и дождя, брусом. Сэм касается его ногой, дерево рассыпалось в щепки и камни осталось нагими, как на пляже. Камни были округлой формы, это галька. Большая галька.
