Ещё до появления брата на свет, он исчез, оставив записку. Так мы узнали, что у него уже есть семья и новая ему не нужна. Маме пришлось выйти на работу раньше, а мне досталось сидеть с годовалым братом всеми днями, а иногда и ночами. Пришлось учиться, всё делать самостоятельно. Ей приходилось трудно, она брала дополнительные смены, чтобы заработать нам всем на еду. Я поступила безответственно, вот так неосторожно достав деньги из кармана. Нужно будет обязательно извиниться перед ней, когда вернемся с Ником домой.
И всё же, почему она не хочет рассказать мне про того военного? Что за тайна такая? Она даже не посмотрела на него, когда он ей кивал. Будто презирает его. Может, к этому причастна я? Тогда в парке он смотрел на меня как ещё никто и никогда не смотрел. А я смотрела в ответ, не отводя от него глаз. Возможно, маме это не понравилось – её дочь любуется офицером, который отобрал найденные деньги и мог нас всех арестовать.
«Вот бы увидеть его вновь» – в очередной раз думаю я про себя.
Я даже не замечаю, как подхожу к нужному мне дому. Поднимаюсь по ступеням и звоню. Дверь открывает мистер Гилберт:
– Привет, Оливия, проходи. Ирма сейчас на кухне.
– Здравствуйте. А где Ник? Я думала, он уже меня ждёт, и готов идти.
– Заходи внутрь, они с Лили сегодня заигрались, а сейчас за столом. Ирма их никак не могла дозваться на ужин. – Мистер Гилберт улыбается при упоминании своей внучки Лили.
Её родители были расстреляны, как политические преступники. У них дома нашли наличные и запрещенную литературу, в огромном количестве. Их обвинили в подрыве политического строя. Этого оказалось достаточно для смертной казни.
Об этом рассказывала сама Ирма, когда приходила к нам домой. У неё артрит и она плохо ходит, а мама всегда помогала ей лекарствами. Нам нужны были наличные, поэтому многие приходили к нам домой – в госпитале гражданских чаще всего отправляли лечиться самостоятельно дома, потому что в приоритете были солдаты и другие высокопоставленные личности. А врачей и медсестер на всех не хватало. Простые люди, оставшиеся без медицинской помощи, приходили к нам домой. Незаконно, конечно же. Так рисковала не только моя мама, принимая людей у себя дома – многие врачи так поступали. Люди нуждались в лечении, а врачи нуждались во многих товарах, которые можно приобрести за наличные только на чёрном рынке.
– Привет, Оливия!
Миссис Гилберт как всегда радушно улыбается. Она что-то готовит на кухне и как всегда суетится.
– Ник и Лили ужинают. Может быть, ты тоже присоединишься? – она всегда старается меня накормить.
– Нет, спасибо большое, нам пора уже идти.
– Не принимаю отказов! Я только что испекла яблочный пирог. Садись за стол, ты просто обязана его попробовать!
Подталкивая в спину, она ведет меня к столу, за которым сидит Ник и Лили. Они над чем-то очень громко смеются. Ник сейчас выглядит здоровым, на его щёчках играет румянец.
– Сейчас принесу чай. – Она уходит на кухню.
Ник перестает смеяться при виде меня.
– Прости, что не готов. – Тихо говорит он.
– Мы делали домашнее задание, а потом нас миссис Гилберт позвала ужинать.
Опустив глаза, Ник рассматривает свою тарелку, а его щёки становятся ярко-красные.
Я стараюсь улыбнуться ему, мысленно представляя, как будет недовольна мама:
– Ничего страшного. Вы всё сделали?
– Да! – громко восклицает Лили, вскинув руки вверх, и широко улыбается.
