Ильхам отрывает взгляд от разноцветных душистых специй и кивает.
С тарелкой в руках я подхожу к менеджерам и желаю им приятного аппетита – они любят вежливых и почтительных гидов. Из кухни выплывает пузатый Орхан, китченшеф, которого мы за глаза называем чикеншефом, и восклицает, глянув на тарелку в моих руках:
«Тамара! Тебе не нравится, как мы готовим? Почему ты ешь так мало?»
– Орхан-бей, я боюсь поправиться. Кто же мне форму будет перешивать в середине сезона?
– Нет, поправляться не надо! Но рыбу сегодня вечером есть приходи!
Улыбнувшись ему, я сажусь за стол напротив Бебека.
– Орхан опять к тебе яйца подкатывает? – скалится он.
– А тебе завидно?
– Злая ты, Тамара, – качает он головой. – Тебе нужен секс.
– Приятного аппетита, Алеша.
– А где Ильхам?
– Я здесь, – отзывается подошедший к столу Ильхам. – Кому воды?
– Мне спрайт, – говорит Бебек.
В этот момент к столу подскакивает официант и принимает заказ, избавляя Ильхама от необходимости топтаться сначала за водой у одной стойки, а потом за спрайтом – у другой.
– Смотри, как у нас теперь менеджеров обслуживают, – замечаю я.
– Ну, мы же хорошие, – подмигивает мне Ильхам.
Мы с Ильхамом подвигаем к себе тарелки, а закончивший есть Бебек крутит головой по сторонам и оглаживает взглядом любую более или менее упругую женскую задницу. Не высмотрев ни одной, достойной немедленного действия, он задает свой ежедневный вопрос: «Кто проводит сегодня инфококтейль?»
– А чья очередь? – отрывается от тарелки Ильхам.
Я вздыхаю:
– Моя.
– Хочешь, я проведу? – участливо предлагает он. – Ты же на трансфер ездила.
– Да ладно, в первый раз, что ли.
– Приятного аппетита, – раздается вдруг рядом с нашим столом мужской голос.
Я скашиваю глаза и вижу живот, обтянутый шортами. В первые месяцы своего первого рабочего сезона я сразу откладывала в сторону столовые приборы и вставала, стоило только туристу подойти ко мне в отельном ресторане. Я выслушивала его, ходила с ним на ресепшен, решала его проблемы и отвечала на бесконечные вопросы. А потом, ночью, ложась в кровать с обиженно урчащим желудком, я вспоминала свой недоеденный обед и ужин и злилась на туристов и свою работу.
Мы поднимаем головы на туриста, не прерывая трапезы.
– Спасибо, э-э-э… – тянет Ильхам, пытаясь вспомнить имя подошедшего туриста. – Вам…
– Ильхам, мы хотим машинку взять напрокат. В Демре съездить.
– А вы же вроде покупали экскурсию туда?
– Да мы подумали, на фиг нам эта экскурсия, если мы и сами можем съездить? Правильно?
– Ага, понятно. Вы подойдите тогда через час в лобби, мы что-нибудь придумаем, хорошо?
Турист отходит, мы быстро и молча заканчиваем обед и выходим из ресторана через боковую дверь.
– Сидеть в лобби? – спрашиваю я Ильхама, срывая отслоившийся лепесток с душистого розового цветка и растирая его пальцами.
– Ну да. Но ты, Тамар, сделай, что ли, кружок возле бассейна и на пляже. Сверкни формой, чтобы туристы не забыли, что мы там сидим и их ждем.
– Угу. Я могу даже полежать на пляже. В форме. Повысить узнаваемость бренда.
Мы хохочем и вспоминаем Маринку, продавщицу из отельного кожаного магазина, которая время от времени бегает на пляж в плаще или шубе, чтобы привлечь внимание потенциальных покупателей.
Послеобеденная отсидка в лобби проходит лениво и спокойно. Ильхам читает спортивную газету, Бебек развлекает себя форменным галстуком, наматывая его удавом на запястье. Я пью чай и курю, глядя в окно на апельсиновые деревья с зелеными, влажно поблескивающими плодами. Время от времени подходят туристы с вопросами, мы продаем пару экскурсий в Памуккале, рассказываем, чем можно заняться в Кемере, объясняем, как дойти до фруктового базара, не советуем покупать экскурсии на улице, показываем каталог машин в аренду.
