– Что прикажете, ваше величество, – какие распоряжения будут?
– А никаких, просто здесь написано, что им нужен садовник, пойдешь?
– Один нужен или два?
– Написано один, но мы можем поделить должность.
– Чего там делить: шесть фунтов в месяц, я такие деньги у них за час выиграю.
– Или проиграю, – добавил с усмешкой Серый.
– Не исключено, риск – дело благородное.
– Что мы все о деньгах да о деньгах, давай сменим пластинку. Например, расскажи, как твои любовные дела с Верочкой обстоят?
– Я же тебя не спрашиваю, какие дела у тебя с Марией.
– Да мы перед тобой, как на ладони и какие такие еще дела.
– Уйдут англичане, ведь они когда-то уйдут? Найду работу, и мы поженимся.
– Уж ты какой ушлый, а ничего, что ей только шестнадцать?
– У ты, что хочешь чтобы на тридцатилетней женился?
– Нет, вообще-то дело ваше – это я так, как бы рассуждаю.
– Понятно: разговор в сторону уводишь, – покачав головой намекнул Серый.
– Ну, то что ты хочешь от меня услышать, я тебе все равно не скажу, а то что она мне нравится – это и так ясно.
– Ну она ведь на целых два года старше тебя.
– И что из этого. Она не только красивая, но и умная и нежная.
– Вот с этого места поподробней, – лукаво заметил Серый.
– Да иди ты к черту, поподробней ему, ты и сам, малый не дурак, а и дурак немалый.
Мы рассмеялись вместе и пошли дальше.
Город был похож на большой военный лагерь, солдат и офицеров было больше, чем жителей.
И мы не могли понять, для чего все? Боевых действий никаких не было, только большие военные корабли стояли на рейде, а катера баражировали в гавани, засоряя акваторий гарью и запахом керосина. Пляжи были пусты, сезон купанья еще не был открыт, лишь кое-где младшие морские офицеры и мичманы играли в карты, о чем-то громко говорили и смеялись. Мы никогда не видели их противников, с которыми они якобы намеревались воевать. Раньше были турки, но их кораблей не было, и они в основном засиживались в духанах, где курили кальян. Потом как появились, так же неожиданно исчезли, оставив после себя горы мусора. Англичане зашли в Батуми без единого выстрела. И вот теперь ходят здесь, чувствуя себя хозяевами. Нам все это не нравилось. Мы не понимали: есть власть, нет власти и вообще, только дома, была какая-то привычная обстановка. Правда по двору уже не гуляли важные индюки и не слышалось их гортанного клокотания потому, что мама давно их снесла на базар. Ведь их надо было еще и кормить. А кукурузу покупали теперь только для того, чтобы молоть ее и варить мамалыгу. Остались только две козы, которые и зимой и летом сами находили себе еду, а нам давали по два литра молока. Которым мама поила только младших: Женю и Валю.
– Слушай, – опять прервал мои размышления Серый, – вон смотри: там в картишки играют, и он указал кивком головы в сторону пирса, – может пристроишься?
– Мою голову в петлю суешь? Ничего себе друг!
– Да я же играю только в дурака.
– Ладно попробуем, только смотри, если проиграю, как ты говорил, хватаю деньги и наутек, и ты тоже, только в разные стороны.
– Договорились. Только ты уж постарайся выиграть.
Пятеро английских морячков жарко спорили, перебивая друг друга. Когда мы подошли, они тут же умолкли, а потом один из них хлопнув приятеля по спине, сказал по-английски: что затихли, они же не понимают, о чем мы говорим.
А говорили они об убийстве английского мичмана, которого нашли в пещере по объявлению. И что в кармане брюк его была россыпь опия, и что им ясно, что это работа турок, и что местное население травкой не торгует, а те кто курит, сам ходит за кордон. Они говорили еще и о загадочном исчезновении двух их товарищей. И теперь им стало ясно, что без контрабандистов дело не обошлось.
