– Отпустите мой стул! – требовала Мила, пытаясь отогнуть пальцы Тощего от спинки.
– Я люблю тебя, – стонал Тощий.
Илья Андреевич перехватил Тощего за ноги и тянул его, как репку. Мила тоже перешла к решительным действиям и встала со стула. Стул выскочил из-под нее и, увлекаемый борющимися мужчинами, прямо по траектории сбил с ног официанта с заказом на подносе, как назло подошедшего к столику именно в этот момент.
Илья Андреевич и Тощий, круша на своем пути столы и стулья, повалились на пол. Официант, придавленный стулом, упал рядом и не подавал признаков жизни.
– Убили! – истошно закричал кто-то в зале.
Но, к счастью, официант зашевелился и, извиняясь, как заводной, начал собирать осколки тарелок и поднимать стулья.
Вечер был испорчен и, похоже, всем.
Когда притихшего Тощего забрал подоспевший наряд полиции, а Илья Андреевич расплатился с администратором за учиненный разгром, Мила, допивая остатки вина, уже не очень хорошо ориентировалась в происходящем. Спустившись в гардероб ресторана, она сначала долго искала номерок, потом долго пыталась попасть в рукава пальто и, наконец, одевшись, вышла на улицу.
– Я деньги вам отдам прямо сейчас, – и полезла в сумку. – Я не стала это делать при всех, чтобы никого не обидеть… – Мила пыталась говорить с Ильей Андреевичем не заплетающимся языком.
– Не надо, я не возьму. Вас до дома подвезти?
– Пешком будет быстрее. Провожать не надо.
– Тогда всего доброго, – он повернулся спиной и пошел к машине.
«Хороший мужик, – с грустью подумала Мила. – Подумаешь, мещанин. Может, у него совсем неглубокие мировоззренческие ошибки? Подкорректировала бы чуток, и жила бы счастливо. А может, и не надо. Найдет себе такую же надменную гусыню, как и он сам, и объединится с ней в совместном презрении к человечеству».
На сердце было тяжело. Захотелось заглянуть Илье Андреевичу в глаза, обнаружить там много хорошего и достойного, рассказать ему какой он интересный человек, но было уже поздно.
День у Иннокентия Петровича не задался. С самого утра, когда он в своем кабинете сделал первый глоток кофе из кружки, раздался звонок дежурного:
– Иннокентий Петрович, звонил комендант общежития, в вашей комнате воет собака, нигде не могут найти второй ключ от замка. Спрашивают: что им делать?
– Пусть ждут. Освобожусь, приеду.
Чертыхаясь, Петрович схватил со стола срочные бумаги и отправился наверх к руководству, надеясь в скором времени завершить все формальности и съездить в общагу. Но не тут-то было. Около кабинета руководителя толпились люди в погонах. Секретарь по телефону срочно вызывала на оперативное совещание сотрудников. Увидев Петровича, она оторвалась от трубки и громко, сквозь толпу, затараторила:
– Иннокентий Петрович, вас Вяземский уже спрашивал, проходите быстрее.
Генерал-майор Вяземский Глеб Станиславович – полицейский нового поколения. Розовый и гладкий, с сытой внешностью, был больше похож на барина, чем на человека, прошедшего огонь, воду и медные трубы милицейской службы. Завидев Петровича, он резко встал со своего «трона» и двинулся навстречу, а это означало, что случилось что-то серьезное.
– Приветствую, – Вяземский пожал руку и, подхватив Петровича под локоть, повел его к столу совещаний. – Присаживайтесь. Иннокентий Петрович, у нас ЧП международного масштаба. На нашей территории убит мужчина, но это полбеды, вся фишка в том, что он иностранец, кажется испанец, к тому же – религиозный деятель, приглашенный в Россию по линии патриархии. Дело будет громким, с прессой и иностранными представителями.
