Той потеха – иззубренным ртом хохотнуть
В лица белые жен и невест.
Не оставит всевышний старуху без квот,
Даром что ли добычу ждала!
Беспрестанно армейская служба кладет
Ей в мешок молодые тела.
Наемник.
Нас не хоронят мудаки в костюмах,
Скупой слезой наигранно блеснув.
Не поминают из хрустальных рюмок,
Сглотнув над разносолами слюну.
Астарот.
Дымами жертвоприношений
Возносят войны мертвецов,
Их тел обмяклые мишени,
Битком набитые свинцом…
Бельфегор.
Бесконечно у смерти ходить в должниках
МудренО, как она ни слепа.
Фарт солдата сберег от огня и штыка,
А случилось от пули упасть.
Солдат.
Лежебокой я был да в компанию влип…
Воевать – мировая затея.
Закопать – с головой хватит куба земли,
Не фельдмаршал – лежать в мавзолее.
На атаку – атака! Такое кино,
А сподручней – лоб в лоб, по-старинке!
К карабину приставлен точёный клинок,
В рукаве золингенская финка.
В рукопашном бою, кто наглее – тот князь.
Ну, а я нахалюга с гражданки.
Мы по льду стопорили, вполрта матерясь,
Не впервой, кто привычен к бакланке.
Пошустрее врага, пусть в плечах невелик,
Был на совесть родителем собран.
Штык ножа козырней! Проглотил егерь крик,
Зажимая пробитые ребра.
У него пистолет вороненый в руке,
Одному гаду дохнуть зазорно.
И шмаляет ништяк… снял, как белку в прыжке,
Он меня и в чистилище дернул.
Так бывает порой, первый он, я второй.
Пуля вовсе на каждая дура,
Дырку в сердце прожгла, подавившись нутром,
Оземь хлопнулся гильзы окурок…
Знать, про нас у архангелов был уговор,
Что нельзя хоронить стариками.
Кровью вымочен снег под спиною его,
Рядом я загогулиной замер.
Асмодей.
Нету прока в глазах, если мертвыми спят,
Остаются пустые орбиты.
ПисарЯ похоронок не шлют на ребят
Кто без вести пропал – не убитый.
На небесную твердь оптом их унесло,
И своих, и чужих – все служаки…
Запечатали дверь, где лежит барахлом
Прежних жизней кровавое хаки.
Наемник.
Командиры учили менять колеи,
Выживая на войнах гибридных.
Не один снайпер целил надеясь свалить
За валюту и чеков ликвидность.
Потому верный ангел-хранитель устал
Закрывать от случайностей спину.
И однажды, уткнувшийся в мох среди скал,
В безымянной могиле я сгинул.
Стопка с водкой на камне гранитном стоит,
Ломтик хлеба да соли щепотка.
Всё когда-то проходит, утихли бои,
Купол неба пичугами проткнут.
Отправляются стаи за тысячи миль,
Без нужды им секреты паролей,
Пух подбитый роняют на россыпи гильз
Под валун, что снарядом расколот.
Асмодей.
Смешно шептать – «спаси и сохрани»,
Сменив на псевдоним родное имя.
Кого в военном жребии винить,
Что для кормежки назначает вымя?
Солдат.
Мы присяг не блюли,
На плацу козырнув.
У наемников так… Аты-баты!
Ждут свои патрули
Тех, кто выбрал войну,
Волчий пастырь у них провожатый.
Бельфегор.
У войны одна богиня – ярость,
Не важны ей следствия поступков.
Траурные ленты из муара,
Смерти жизнью – знак переуступки.
Наемник.
Некому было встречать,
Когда мы, остатки роты,
К последнему вертолету
Несли друзей на плечах.
Асмодей.
Цена войны, солдат, договорная,
Вокруг которой все и вертится.
По доброй воле люди погибают,
Для смерти жизнь – слуга, соперница!
Астарот.
Кто в этом мире не наемник?
Со смертью не переборщишь…
Что жизнью чваниться заёмной?
Война лекарство от морщин!
Асмодей.
Виной всему, солдат, амбиции,
Что многих военных сгубили.
И ты стал холодной землицею
Своей безымянной могилы.
Астарот.
Смерть – ничто, для истории вряд ли важна.
Важно умер как, прямо в бою иль предав!
Остальное бодяга, поскольку хана
