Антил - страница 5

Сердце же всё меньше и меньше переставало колотиться. Головная боль слегка усиливалась, что в свою очередь усиливало дискомфорт. Но нужно отдать должное мужественности девушке, ведь, ни смотря, ни на что она продолжала улыбаться как очарованная девочка. Глаза её сверкали, что было признаком головной боли. Желание улыбаться одерживало вверх над желанием пустить слёзы, поэтому периодически она смущённо улыбалась. И почему она вообще должна смущаться того, что она по-настоящему рада видеть близкого человека среди этой разукрашенной во все цвета радуги безликой толпы.

Вообще суматоха сегодняшнего дня измотала её. Антонина, как ни крути, любила покой и наслаждалась им, а долгое пребывание в праздности раздражало её. Нельзя было сказать по внешним признакам, что она устала и ужасно утомлена. Все видели в ней улыбчивою, приятную, красивую молодую девушку, полную жизни и энергии. Однако было в этом красочном социуме серая, правда, можно сказать образ, пришедший откуда-то далеко, не принадлежавший к разноцветной толпе. Образ способный выделятся среди серой рутины своим светлым, или же тёмным оттенком. Образ, заключённый в одном единственном человеке, ни чем не примечательном, ни чем не заурядном, проникал в глубину неё и выводил правду на свет. Толпа же настолько была ослеплена яркими и светлыми сияниями друг друга, что не замечала всей печальной картины.

Антонине казалось, что в этом манимирке не настоящих вещей, выдуманных для приобретения прибыли, таких же искусственных людей её понимает лишь один Илья. Это было заметно по его нежной и доброй улыбке, но вот глаза он постоянно опускал, что вызвало затруднение понять его.

– “Кто ты и что можешь сделать? Зачем прислали тебя в этот миг, и почему кидает то в жар, то в холод? Можешь ли ты быть для меня спасением из этого намалёванного стада призиравших, друг друга, за глаза и за спинами. Мир розовых грёз уносится последним поездом, как вдруг появляешься ты, загадочный малый. Всё в тебе таит некую загадку, вопросы исходят из тебя, передаваясь лично мне. Называю своим другом, а по сути, не знаю тебя. А вообще может ли существовать дружба? Существует ли она между нами как между индивидами, или же может ли она существовать между нами как между мужчиной и женщиной? Ха-ха. Да почему же мне хочется думать рядом с тобой? А мы всё молчим и молчим, прошло уже минуты две как были сказаны последние слова, а мы не можем, ни навидится друг на друга. Ах, а эти наши глупые улыбки, может, мы вместе ощущаем одно. От всех этих мыслей у меня разболелась сильнее голова. Подруга, почему же ты не сбегаешь сейчас, когда дают этот шанс? Забудься хотя бы раз, и выкинь обязанности из головы. Пойди против всего, что сдерживает в клетке. Правда, же, что ты это не сделаешь…”

Антонина и не догадывалась, что у Ильи сердце бьётся ничуть не слабее. От неловкого молчания, он не знал, куда себя деть, куча вопросов всплывало в голове, дабы ответить на один – что скрыто за молчанием той, в кого он так сильно влюблён? Внутри себя он метался и кричал. Стоит заметить, что из него мог сложиться вполне самый настоящий разведчик, так как ни один мускул не дёргался на лице, если только периодически жвала напрягались, предавая ему мужественности и выделяя скулы, это можно было списать на то, что Илья делал всё чтобы придать лицу большую привлекательность и характерность. Всё за него говорили его глаза, они постоянно выдавали его. Именно поэтому в этот раз он не мог выдержать взгляда печально нежных глаз. Множество раз он мог сталкиваться с куда более свирепыми, страшными глазами, угрожающими расправится с ним и ни когда первым он не отвёл глаз. Бесстрашные глаза, которым больше не чего терять могут быть страшнее множества злых глаз, с этими глазами свершалось множество подвигов, этот взгляд смотрит на нас с портретов Че Гевара. Возможно, если смотреть с точки зрения стойкости и уверенности, то действительно любовь делает нас слабее, или же мы сами добровольно хотим показаться для любимых слабее. Возможно второе “Я” ставит нас в определённые рамки, из которых порой тяжело выбираться, и мы переступаем через него, а оно продолжает кричать вслед, что нет больше или никогда не было смысла, нет логики, необходимо всё обдумать.