Антиподиум. Мои идеальные ляпы - страница 7

Вечерами, после спектаклей, когда мы возвращались в квартиру, дед уже спал. Ложился он рано – потому что вставал в шесть часов утра, гулял с собакой и потом ехал в свой институт в Мытищи.

Мы с Ириной Николаевной до глубокой ночи сидели на кухне и разговаривали – про моих родителей, про деда, про их и нашу жизнь все эти годы… Она была, в отличие от моей бабушки, очень весёлая и какая-то лёгкая, хотя, наверное, немного поверхностная… Ни дня в жизни не работала, но хозяйство держала идеально! Я тогда ещё подумала: мне с ней интереснее и проще, чем с бабулей… И ещё подумала: наверное, такие мысли – это предательство… Но эта женщина была такая классная – а в молодости ещё и красивая! Я бы на месте деда тоже выбрала её! С тех пор смотрю на брошенных женщин и нередко понимаю ушедших от них мужчин…

Три года – три первых курса – я тусовалась у них на зимних каникулах. Как всегда, на каждый день моего визита у нее был «туз в рукаве» – добытый не без трудов заветный билет!

На четвёртом курсе я вышла замуж.

Дед не дожил несколько месяцев до 80-летнего юбилея и до последнего дня работал. Однажды утром он пошёл, как всегда, гулять с собакой, и его сбила машина – и умчалась в неизвестном направлении…

Потом я часто заезжала к ней – останавливалась, когда ночевала в Москве. Мы тоже подолгу разговаривали… Она вся была в прошлом – мыслями, словами…

Прожила она без него недолго – два года – очень тосковала…

Закат деловой женщины

Я не первая такая «деловая» в нашем роду по женской линии. Бабушка Лида, мамина мама, точно дала бы мне фору! Она была единственной женщиной – начальником цеха в Туле – верховодила не одним десятком здоровых мужиков в рабочих комбинезонах с руками по локоть в смазке. И это при хрупком сложении и росте 1,56!

Я пару раз заходила к ней в цех. Руки сами тянулись заткнуть уши – всё безумно гремело, свистело и молотило. Для меня это был маленький ад, для неё – родная стихия!

В 61 она ушла на пенсию – или сама устала, или начальство попросило… В семье тогда об этом говорили как об избавлении.

Два дня бабушка просидела дома, а на третий деятельная натура затребовала новых подвигов!

В те годы царил дефицит, но кое-где кое-что «выбрасывали». Она была бы не она, если бы моментально не сориентировалась – где и что! Договаривалась с подругами, писалась в очередях, часами ждала на морозе – когда подвезут, когда разгрузят, когда дойдёт заветная очередь… Ей, по сути, было всё равно – что брать, тем более в категорию дефицита тогда попадало всё подряд.

Так в нашем серванте оказался чешский столовый сервиз. Он был настолько неподъёмным и многопредметным, что из магазина его тащили трое – бабушка, папа и мама. Так появилась «Мадонна» – сервиз чайный, тяжеленные коробки мельхиоровых столовых приборов, какое-то золотое кольцо и серёжки, может быть что-то ещё…

Сейчас я понимаю: это был инвестиционный проект! Она, влекомая великой миссией – обеспечить семью и вложить заработанные деньги – горела этой идеей почти год!

В те месяцы бабу Лиду переполнял драйв. Она буквально вертелась на одной ноге, а вечером яростно спорила с собственным зятем о политике – доказывала, аргументировала, разбивала в пух и прах! А потом что-то кончилось – то ли её деньги, то ли полки в серванте, то ли сервизы в магазинах – дефицит шёл по нарастающей…

С этого момента начался настоящий кошмар – и продолжался четверть века. Появились жалобы на здоровье, чего раньше никогда не случалось. За этим последовали десятилетия исследований и больниц, но никто так и не выяснил природу этого загадочного недуга. Помню, рефреном звучало «отнимается левая часть головы», «что-то постоянно звенит». Может быть это был фантом родного гремящего цеха, может быть реальная болезнь или, как сейчас говорят, психосоматика, но не исключаю версию – что просто способ привлечь наше внимание.