Ми Пато пронзил взглядом Ровалонда, а тот съежился и притих.
– Я слушаю, продолжай.
Бес громко сглотнул и продолжил:
– Так вот. Он после этого еще и сам петь начал. А со вчерашнего дня вообще не умолкал, да еще и глянь на мой дом! А подвал с бочонками?! Затопил, представляешь, начальник! Тут мои нервы и сдали.
Учитель смотрел то на Ровалонда, то на Вираха. Он думал долго, но никто ему не мешал. Приняв решение, Ми Пато вынес вердикт.
– Ты, Вирах, демонтируешь часть сооружения, а именно то, что указал в качестве раздражителей Ровалонд. Все музыкальные приборы. А затем нормализуешь микроклиматические условия здесь, в его жилище. А ты, Ровалонд, постарайся это время перетерпеть и не зашиби его, а то нам придется применить некоторые санкции. – После этих слов Гектор громко хрустнул пальцами. Учитель продолжил:
– И еще, Вирах, ты тут погоду мутишь по всему району, жители толпами жалобы шлют в столицу, давай прекращай и наводи порядок. Иначе нам придется передать твои обязанности матушке-природе. – После этих слов костяшками уже хрустнул Фицджеральд. – Когда торгуешь погодой, торгуй в пользу посевов, а не засухи. Дождик там подкинь или, наоборот, чуток присуши почву. Но не уничтожай урожай.
Ровалонд молча смотрел на шарик, а Вирах, рассерженный таким пренебрежением к его персоне, хотел было вспыхнуть злостью.
– Слышь, божок, – Ровалонд подал шар в руки Вираха, – бери и шар, и прогноз погоды. Я знаю, что ты еще тот меркантильный гаденыш, но у меня есть идея и предложение для пакта перемирия.
Вирах задумался, но принял шар.
– И вообще, у вас же может быть организован неплохой союз. Ну или разъезжайтесь, ваше соседство – крайность, которая ведет к одной из этих крайностей. В общем, это сами думайте. Но вы должны оба постараться для жития в мире.
Демон согласно закивал. Вирах вскинул голову и открыл было рот, чтобы оспорить, но гвоздь Фицджеральда, поднесенный к его глазу, тут же разрешил все неурядицы, и божество согласилось.
* * *
Повозка шла медленно. Лошадь Гектора наслаждалась утренним теплом рассвета и свежестью росы. Учитель, сидя в телеге, начищал плащ, накинув цилиндр набекрень, а Гектор придерживал вожжи. С самого рассвета Гектор расспрашивал Учителя о нем и Фицджеральде, так, чтобы убить время. После очередного типичного ответа Ми Пато наступила неловкая тишина.
Гектор тяжко вздохнул и нахмурил брови, он некоторое время размышлял, теребя вожжи в руках.
– То есть тебя не обижает, когда тебя называют чародеем, колдуном, вестником, гадом, иродом и так далее? Тебе вообще плевать на то, как тебя зовут?
– Именно, я скорее напрягусь и занервничаю, если кто-то угадает мое имя и начнет им активно пользоваться.
– А насчет вашего образа жизни? Вы вроде помогаете и спасаете, однако при всем этом нарушаете законы миров, в которые вы вмешиваетесь с благой, как ты говоришь, целью.
– Если ты про мои методы с применением изъятия некоторых стратегических объектов политических держав, то тут поспорю. Государственное законодательство – да, я нарушаю, однако морально-этические нормы соблюдаю.
– И где же мораль в воровстве?
– Смотри глубже, мой друг. – Учитель вытянул руку и начал складывать пальцы, отсчитывая факты: – Во-первых, я, воплощая свои планы публично, мотивирую державы объединиться против общей угрозы – меня. При этом, учитывая их стремление завладеть преимуществом над оппонентом, располагаю краденое в различных точках на карте. Во-вторых, я – аккуратно, конечно, – вмешиваюсь во внутригосударственные дискуссии по поводу ведения действий военной кампании и операций по спасению национального достояния. Как тогда в Диифе, когда пришлось тот памятник Барона тырить. Тяжелый, зараза, он на меня трижды падал.
