– Он же девять метров высотой!
– А я почти целых два метра! И что? Не раздавил же. Так вот, тогда мне пришлось напрямую сообщить Барону, чтобы он ограничил свою агрессию в сторону, на тот момент еще обособленного, некоего западного государства. И это сработало! А статую я вернул.
– Далеко не идеальная стратегия.
Ми Пато перелез к Гектору.
– Согласен, однако действенная, и нормы морали рано или поздно возвращаются к своим хозяевам.
Учитель достал бутыль из телеги и передал Гектору. Тот, не мешкая, выдернул пробку зубами и приложился.
Около получаса они ехали молча мимо лугов и полей, мимо маленьких рощиц. На полях трудились крестьяне, на лугах – пастухи, а в рощах – все, кому было лень. Однако мир жил, и все шло своим чередом. Учитель внимательно рассматривал все, что было вокруг. Гектор же, вздыхая и отпивая из бутыли, вел лошадь.
Дорога всегда прочищает голову и как-то своеобразно направляет мысли, словно по собственной инерции.
– Почему ты выбрал вместо теплой уютной таверны дорогу?
Ми Пато крутил в руках палочку, погружаясь в раздумья.
– Тут думать легче. Знал я одного Хронолога, ни черта не умел, но со временем управлялся, как ты и Фиц, с бутылью. И он решил интереса ради пробежаться туда-сюда от начала до конца времен. Когда вернулся, не говорил ни слова, а только улыбался и периодически посмеивался. Его точно можно назвать Знающим, тем, кто смог бы спокойно разрулить все проблемы мира. Но его характер этого не позволит. Все, кто приходил к нему с вопросами, всегда получали один и тот же ответ.
Учитель замолчал и погрузился в глубокие раздумья. Гектор некоторое время не отвлекал его, однако скука и любопытство взяли свое.
– И какой же?
– Я у него ничего не спрашивал. Я не знаю.
«В общем и целом, демон и божество подружились. Ровалонд переехал к Вираху, и они вместе принимали паломников. Шарик, кстати, тоже изменился, теперь там виднеется их храм. Мы как-нибудь заглянем к ним еще, поздороваться. На самом деле наставникам чертовски повезло, что Ровалонд – старый, но безобидный, он скорее уставший и ворчливый, чем жестокий и кровожадный. Насколько я знаю, бес решил заняться как раз-таки производством шаров-проекторов. Дела пошли в гору, и деревня пасечников стала маленьким торговым постом, который процветает и по сей день.
Что ж… Мои пенсионеры с Гектором еще некоторое время были вместе, и угадайте, кого они встретили на своем пути? Правильно… С восходом солнца они отправились по рабочим вопросам в местечко недалеко от Бериллиума. Стояла чудеснейшая погодка…»
– Отвратная погодка. – Бас Фицджеральда раздался прямо из-под скамьи возницы.
Солнце так и жарило. На небе не было ни облачка, и ни одно дуновение не тронуло листвы вдоль тракта.
Вся троица направлялась в сторону деревни, где творят лучшие сладости. Там, по словам Гектора, есть работенка, которая принесет золотишко и ему, и его гостям, а заодно они рассчитаются за помощь с бесом.
Деревушка стояла на холме. Ее расположение идеально учитывало розу ветров региона, чтобы дым и прочие запахи выветривались и не оседали где попало. Ветер уносил их на каменистые горные массивы, которые спустя столько лет карамельные осадки покрыли толстым слоем горелых сладостей.
Сама деревня выглядела очень мило. Дома были исполнены из дорогого дерева, со специфичной стилистикой под пряничные домики. Вдоль улицы располагались палисадники и маленькие ларечки со своими наборами сладостей. На западных склонах стояли кондитерские мастерские, в которых и готовили знаменитые сладости. Правда, часть из них была охвачена пожаром, и кто-то пищал оттуда о свободе и равенстве шоколадной цивилизации.
