– Нет, но я останусь здесь, потому что эта поездка куда важнее для меня, чем вы думаете. Я не собираюсь ничего объяснять, потому что вы ничего не поймёте, – высказался Кин.
– Такое тупые что ли?
– Нет, но всё равно не проникнитесь глубиной вопроса.
– Если так, то ты вполне можешь проникнуться глубиной прибрежных вод. Или ты сам спустишься на берег, или тебя вместе с конём выкинут за борт, – предупредил судовладелец. Наездник промолчал, словами его было не выгнать. Тогда судовладелец кивнул, и Кина тут же обступила толпа. Всадника попытались скинуть на палубу, но тот крепко держался в седле и ставил коня на дыбы, чтобы отогнать окруживших.
– Несите факел! – велел владелец корабля. Конь, увидев перед собой огонь, встал на дыбы и, несмотря на старания Кина, попятился и, запнувшись за низкое ограждение палубы, полетел в воду. Судовладелец, убедившись, что они благополучно вынырнули и выбираются на отлогий берег поодаль, велел отчаливать. Если бы ни холодная вода, Кин плыл бы за парусником, пока бы его не подняли на борт. Поднять должны были бы даже такого назойливого, всё же человек за бортом. Наездник пожалел не себя, коня.
Кин так рассердился, что даже Бриг, чувствуя его негодование, стал бить копытами. От промокшей одежды, на прохладном воздухе, стало становиться всё холоднее. В порту юноше не имело смысла задерживаться. Поднявшись в седло, наездник погнал коня к своему дому во весь опор.
Он оказался на месте довольно скоро, хотя ему показалось, что Бриг бежал очень уж медленно: «Вот так, Бриг, не ускочишь», – говорил Кин, приводя коня в порядок в конюшне. Самого его пробирал озноб. Он всегда, первым делом, заботился о Бриге, а потом о себе. Накинув на того тёплую попону, наездник ушёл в дом, чтобы теперь согреться и самому: «Да что ж это такое?» – думал наездник о создавшемся положении, сидя на кровати в маленькой комнате, укутавшись одеялом и пия травяной чай. Окна остались занавешены.
– Чем дольше тут сижу… Что делать? Что ж такое?.. Сам виноват! – Кин поставил кружку на прикроватный стол и лёг, даже не положив под голову подушку, – Сам такой, ничего сделать не могу! – сердился он на себя, – Что придумать? – он хотел бы заснуть, а проснувшись, обнаружить, что всё произошедшее с ним за эти два дня – сон. Наездник понимал, что вопрос сам собой не решится, но почувствовал, что уже не только не в силах встать и действовать, не в силах даже думать о том, что можно предпринять.
На Кина навалилась усталость. Ему требовалась свежая идея, но откуда ей было взяться, если кроме смутных образов, он больше ничего не мог представить? Юноша позволил себе отдохнуть, понимая, что в таком состоянии точно не найдёт решения.
Кин задремал и проснулся через несколько часов. За окном стоял сумрак.
– Скоро ночь? – не поверил юноша, встал и подошёл к окну, – Нет, – солнце пропало из-за набежавших густых туч. Вечерело. Это ничуть не огорчило наездника. Он не собирался менять планы из-за непогоды: «Надо найти перевозчика посговорчивее, с небольшим судном, которому не за что брать солидную сумму», – Кин решил прогуляться по берегу, в сторону города.
Выйдя на улицу, он почувствовал, что ветер покрепчал. Берег местами был обрывистый и каменистый, поэтому юноша не спешил брать с собой Брига, и пошёл один. Вдалеке виднелось несколько домов. Идти до них было далеко, но Кин пошёл. Через двадцать минут ходьбы, он заприметил на отмели четверых регилян, тщетно пытавшихся столкнуть с суши на воду небольшое парусное судно.
